СЛЕПОЙ ХУДОЖНИК

ПУБЛИКАЦИИ

Искусство как средство духовного развития незрячих

Материалы научно-практического семинара
Москва, 2004
Редактор-составитель А.С. Майданов
Ответственная за выпуск А.Д. Макеева

Самовыражение через слово и цвет с повязкой на глазах

Если понимать под самовыражением реакцию своего «я» на происходящие события, на кажущееся окружающим пространство, то можно было бы сравнить его с озером, поверхность которого при любом дуновении ветра рябит, волнуется. Это «я» - в состоянии повышенного внимания к себе, самолюбования, особенно по поводу тревог, страхов и страданий. Раздираемое страстями, оно бурно реагирует на любые посягательства на собственные границы. При нырянии в такие «глубины» самовыражение, будь то через музыку, живопись, стихи, через мысли, чувства, поступки, любые формы общения, станет отражением внутреннего хаоса, не без самолюбования и беспорядочной защиты себя. При этом очень болезненно воспринимается критика, присутствует страх, что «рукописи горят». В таком случае, по словам О. Мандельштама, «…и музыка от бездны не спасёт». Предположу, что чем спокойнее гладь озера восприятия, тем точнее она отражает многообразный окружающий мир. Не столь важно, какими средствами и способами, а что выражаешь.

Тесно связанным с этим является и вопрос: «Для чего?» Будет ли поводом для самовыражения, в конечном счете, прокричать о себе или сделать хотя бы маленький шаг к слиянию с миром, растворению в нем. Искусство ли это ради искусства или, по выражению Б. Гребенщикова, «сны о чем-то большем», которые могут привести к отказу от любого искусства вообще, к обретению безмолвия, дай Бог, священного… В связи с этим самовыражение вряд ли может быть единственным способом восстановления целостности человека. Любым внешним узорам, скорее всего, требуется суровое полотно внутренней работы, внимание к собственным мыслям, чувствам, реакциям, поступкам. Есть ли у автора некое осязание бытия через то многообразие знаков и примет, которые намекают, отличается ли вектор движения каждого из нас от истинного пути?

Следующий важный момент: красиво ли то, что автор делает? Не зря И. Бродский называл эстетику матерью этики. Когда замысел спускается на бумагу, возникает магия белого листа. И тогда рядом с одним словом ты не можешь поставить ничего, кроме определенного другого. Так «муза диктовала», как говорила А. Ахматова. А рядом с одним цветом можешь поместить только определенный другой, как никакой другой, кроме синего, не мог создать контраст для желтых подсолнухов Ван Гога. Наверное, это то, что называется чувством языка и чувством цвета. Должно быть, они кратны чувству меры… В таком случае красота предполагает степень приближения к божественному замыслу, на уровень которого язык и цвет через бумагу пытаются вытащить пишущего и рисующего.

Почему с "повязкой на глазах"? Скорее всего, это попытка смотреть сквозь то, что воспринимаемо глазами физически, и отражение этого на бумаге цветами, видимыми обычно, без повязки на глазах. Такой способ рисования при временном исключении физического зрения при соответствующей настройке позволяет установить необычный диалог души с миром без привычной «замыленной» картинки, видеть его изменчивость, текучесть, плавность переходов, взаимопроникновение кажущихся противоположными частей. Интуитивное отражение такого необычного мира возможно в том числе с помощью так называемых мокрых красок: акварели, гуаши, темперы. Создание фантазий на бумаге, похоже, ближе всего к экспрессионизму, в котором важнее всего – восприятие автором любого объекта здесь и сейчас. При полном практически отсутствии навыков к рисованию можно сочетанием цветов, их переходами передать, то, что трогает тебя в стихотворении, во времени года, в человеке, в событии, в музыке. И как разительно отличаются друг от друга картинки, нарисованные через несколько минут одна за другой, по поводу, например, начала 40-ой симфонии Моцарта… А в случае создания оттисков как далеки друг от друга и при этом похожи разукрашенный по-арлекински первый и неуловимо-паутинный девятый. Расположенные один за другим, они становятся историей жизни чувства. Например, показательными были сюжеты серии "Страсть в состоянии покоя": от ярких цветовых амплитуд до нежности пунктиров.

Что, наверное, важно – на примере моих картин, которые нарисованы до потери зрения и после – это то, что человек, в данном случае я, пытался перейти от черно-белого восприятия мира, от графики, от понимания того, что это – правда, это – ложь, это – хорошо, а это – плохо, от некоторого корпускулярного восприятия света к его волновой природе. Видимо, была необходимость плавности – стать волной, чтобы не разбиваться о препятствие, а обходить его. Для того, чтобы понять, что мир цветной, что в нем нет определенности, с разных сторон одно и то же видится по-другому, и собственно говоря, поэтому все люди правы, как ни посмотри. Я думаю, что это у меня была интуитивная попытка воспринять волнообразную природу мира вообще, наполненного энергией, движением, переходом одного в другое.

Если вы решили делать оттиски, легче всего первоисточник рисовать на стекле, лежащим на столе. Прежде чем одеть повязку на глаза и забыть, как выглядит мир, стоит разложить краски в понятном вам порядке, объединив тюбики и баночки в группы цветов, сделать на них необходимые пометки. Человеку с проблемами физического зрения потребуется описать оттенки цветов. Что касается людей, не имеющих возможность физически видеть от рождения, то именно они, предположу, могут в первую очередь стать художниками интуиции, рисовальщиками по наитию, прозревающими в суть предмета. Возникает такой момент, когда что-то происходит. Это как в стихах – первая строка. Сначала возникает название картины. Вот некоторые из названий моих картин: «Вижу в тебя», «Спокойно и безоглядно люблю тебя», «Бег силы ветра», «Жажда жажды жизни». Потом начинаешь выбирать цвета. Поскольку я не знаю точно, какие цвета и куда я кладу, это какое-то наитие, непонятное мне до сих пор. В любом случае наносишь краски, к которым рука потянется… На стекле легче рисовать пальцами, хотя можно и кисточкой. Делаю первый оттиск мокрым листом бумаги. Возникает такая детская картинка, резкая, отточенная, с кусками краски. Самые интересные – 3-й, 4-й, 5-й и 6-й оттиски. Если получается 7-й – это вообще что-то необыкновенное, и я к этому уже не имею никакого отношения, потому что не знаю, какую краску кладу. Все зависит от того, как бумага соединяется с водой и с цветом, как цвета перемешиваются. Благодаря вмешательству воды нет ни одной линии, ни одного цветоперехода, оставшегося неизменным. Высушенные листы являют картину чувствовавшегося, но пока еще не виданного без повязки на глазах мира.

Движение в моих отражениях окружающего, исследование изменения топографии души нашли отзвук в книгах моих стихов: «Хлопок одной ладони» (Москва, «Румянцев и Ко», 1996г.) и «Инстинкт счастья» (Москва, «Прогресс – Традиция», 2000г.). Я хочу привести несколько стихотворений, в которых присутствуют такие слова, как ночь, тьма. Выбрала я их для того, чтобы было понятно, что на самом деле каждый человек пишет о другом. Мне очень важно, что у человека в жизни происходит. Ведь можно перейти к графическому черно-белому восприятию жизни от любого события, поэтому и вид инвалидности, некой физической особенности не столь важен. Потому что каждому, естественно, дается по плечу, а дальше интересно не то, как кто страдает, мучается, а как и куда из этого выходят. Эти слова на самом деле означают совсем другое. Это просто минутный выбор одного при понимании того, что есть и ночь, и день, и что ночь так же прекрасна, и тьма так же прекрасна, как свет, но в данный момент мы выбираем свет, поскольку слишком долго были во тьме.

Из ночи совершить побег,
Вдохнуть холодной чистоты.
И первый без помарки снег
Принять за новые листы.

Уже не оставляя след,
По белым улицам шагать.
И сквозняком среди планет
Наверное, любить опять.

Заснуть хотя бы наяву,
Хотя б во сне проснуться.
Из розового блюдца
Лакать халву, халву.

Детенышем нестись
По солнечной поляне,
В светло-зеленой рани,
Где пчелы разжились.

Лежать на днище трав
И всех сквозь небо видеть,
И будто знать, что выйдет,
Где каждый первый прав.

Но не, глаза закрыв,
Решать все на две чаши,
Блуждая в чаще чащи,
Жить вечно полюбив.

Из тьмы ничтожных величин
Нас выпустит любовь.
Не следствием и без причин
Все возживет, как вновь.

У памяти сквозняк в висках,
Застежки без пальто.
Не стой на розовых ушах.
Полюбят ни за что.

Желаю всем, идущим к новым восприятиям Земли, Неба и себя, удивительных открытий.

И.Б.Казьмина

ДАЛЕЕ

СОДЕРЖАНИЕ