(Повесть)
Осень, 2011 года
Ленинский
Весна в этом году выдалась какой – то болезненно – щемящей что ли. Май уже перевалил за свою середину. По городу плыл черёмухо – сиреневый аромат. Вовсю цвели вишни и яблони. У меня в году два любимых периода- весна и осень. Но эта весна отчего – то меня не радовала, на душе было тяжело. Хотя может это только у меня так? Мимо цокая каблучками, прошли две девчонки лет по шестнадцати, в длинноногие, в коротких юбчонках. Идут, хохочут, по молодым людям глазками стреляют и, похоже, у них всё в порядке. Или вот идёт молодая мама с коляской, что- то подружке по телефону весёлое рассказывает. Эх, сбросить бы и мне лет десять и как те две девчонки беззаботно смеяться. Но, увы, мне уже двадцать четыре и я понуро бреду с работы, не замечая бесившийся вокруг весны. Старею, наверное. Весна! Самое время для увлечений, встреч, флирта и любви. Любви… Сердце на пару с душой буквально жаждут, но только где ж её взять? Мне просто катастрофически не везет в любви. Не везёт. Я люблю, не любят меня, меня любят, не люблю я. Вот казалось бы всё при мне. Ум есть, фигурой бог не обидел, на внешность не уродина, а с мужиками тяжко. А некоторым везёт! Взять хотя бы нашу Дашку Краснощёкову. Маленькая, щупленькая, сразу так и не заметишь, глазки маленькие, да к тому же узкие, а рот, наоборот, до ушей. Щёки у Дашки её фамилию оправдывают всегда красные, будто Дашка от стыда сгорает, а уши оттопырены, как крылья у замороженной курицы на прилавке в магазине. В общем, как говорится ни кожи, ни рожи, а мужика – красавца себе отхватила. Её Петенька и в самом деле хорош! Стройный, галантный, с дамами сама обходительность. А главное он не просто любит Дашку, боготворит её. Он видит в ней то, что другие не замечают. В августе у них свадьба.
Сегодня даже Катька Рыбникова не выдержала моего дурацкого настроения. – Ларис, сколько же можно по Женьке страдать? Да, брось ты! Он же никогда мужиком – то не был. И что ты в нём нашла?
А я и сама не знаю что наше бабье сердце глупое, да и мы не умнее. Напридумываем себе сказок про принцев, а когда окажется не принц вовсе, а большая сволочь начинаем страдать. Вот и я напридумывала себе невесть что и мучаюсь теперь. С Женькой мы учились в одном институте и на одном факультете. Женька был первым красавцем! Черноволосый, черноглазый, высокий, всегда подтянутый и с гитарой наперевес. В общем, все девочки были его, включая и меня. Когда Женька выбрал из всех влюблённых в него девочек меня, моему счастью не было предела. Я не шла, а прям – таки летела на занятия. А потом совместные прогулки на речном теплоходике, долгие поцелуи в подъезде, исписанные тетради стихов и мечты… А ведь мама предупреждала:- Ох, Ларчик, смотри довлюбляешься ты. Как бы плакать потом не пришлось.
Ах, мама, мама, как же ты была права. Маме как – то сразу Женька не пришёлся по душе. Вместе мы пробыли три года. Для Женьки, как я поняла позже, это был солидный срок. А вот этой весной мы расстались. Пришёл на восьмое марта, подарил мимозу, чмокнул в щёчку, даже кусок пирога съел из приличия, наверное, а потом сказал, мол, прости дорогая, мне с тобой было хорошо, но я полюбил другую. Ещё сказал, чтоб я не плакала и не грустила и была счастлива, и, добавив, чтоб я его не поминала лихом ушёл. Потом я от общих знакомых узнала, что он встречается с длинноногой блондинкой фотомоделью. Угу, он ушёл, а я осталась одна. И почему так жизнь не справедлива?! Кому–то даёт всё и сразу, а кому–то шиш с маслом, а то и без оного.
От моей работы до моего дома пять троллейбусных остановок, но ждать транспорт не хотелось. Под свои не весёлые мысли я пешком дошла до своего дома, вошла в подъезд, поднялась на третий этаж и вошла в квартиру. У двери меня встречал Лис. Лис это мой кот. Он белый с рыжими пятнами, а зовут Лисом за его плутовство и за то, что жуткий подлиза. А ещё у меня живёт спаниель Цзю. Но он сейчас у мамы на даче. Ему там хорошо, простор, свежий воздух, соседских кур можно погонять, да и маме всё веселее. Цзю у меня появился случайно. Прошлой осенью возвращалась я вечером с работы, вижу в нашем дворе на скамейке неподалёку от качелей собралась стайка ребятишек. Я подошла поближе. Один мальчик держал на руках щенка, а остальные столпились вокруг него.
Собака смотрела такими огромными и жалобными глазами, а в них было столько боли и страдания, словно пес хотел спросить, за что с ним так жестоко обошлись. Ведь он же никого не предавал. Я протянула руку и погладила собаку по голове, пёс дёрнулся, но не отстранился.
- Твой? Спросила я у мальчика.
- Не-е-е. помотал он головой.
- Он ничей. Пояснила рыжеволосая девочка, а с косичками добавила:
- Он бездомный. Живёт в нашем дворе. Мы ему домик сделали, играем всегда с ним и кормим. Он всех нас знает. А тут вот… Она ткнула пальцем в заднюю лапу щенка и на её ресничках заблестели капельки слёз. У собаки на задней лапе была огромная шишка.
- Его кто – то ударил. Голос девчушки предательски дрожал.
- Он ходить не может, целыми днями лежит и ничего не ест.
- Его не просто ударили, а жестоко избили. Он даже с кровью рвался. Я видел один раз. Объяснял мне мальчик в тельняшке. По всей видимости, он был самым младшим из всех и видимо самым бойким.
- Можно я его себе возьму? Спросила я ребят.
- Берите. За всех разом ответил мальчик, который держал щенка. Он как раз был самым старшим в этой компании ребятни.
Я осторожно, стараясь не тревожить лапу, взяла пса на руки. Он всё равно жалобно заскулил. Я со щенком на руках направилась к своему подъезду. Со мной рядом вприпрыжку бежал мальчик в тельняшке.
- Как зовут щенка? Спросила я его.
- Цзю.
- Почему Цзю?
- А! Это Витёк его так назвал.
- Это тот мальчик, который держал щенка?
- Угу. Он у нас боксом увлекается.
- Ясно. А Костя Цзю значит его кумир?
- Ага. Мальчик тряхнул головой, и его белокурые кудряшки в беспорядке рассыпались.
- Ладно, Цзю так Цзю.
- Тётенька,- он забежал вперёд меня и посмотрел своими серьёзными серыми глазами в мои.
- А вы вылечите Цзю, правда?
- Я постараюсь.
- Пожалуйста. Жалобно попросил он и в его голосе слышались слёзы.
- А можно мы будем с ним играть, когда он гулять будет?
- Можно, конечно, можно! Улыбнулась я. Мы подошли к подъезду, он протянул руку и погладил щенка.
- Выздоравливай! И развернувшись, уже хотел бежать к своим друзьям, ждавшим его на скамейке у качелей.
- Подожди. Остановила я его.
- А тебя как зовут?
- Егор. Я ваш сосед, только мы с бабушкой живём на пятом этаже.
- Заходи к Цзю в гости, хорошо?
- А можно? С недоверием спросил мальчуган.
- Можно. Засмеялась я.
- Ладно, зайду. Мальчишка махнул рукой и убежал. Вот так у меня появился Цзю.
Щенок оказался на удивление очень умным и способным. Вечером я позвонила знакомому ветеринару. Павел пришёл и осмотрел пса. У щенка были серьёзные травмы, но жизни слава богу, ничего не угрожало.
- Жить будет. Басовито прогудел Павел. Он написал щенку необходимое лекарство, объяснил, как за ним ухаживать и рассказал какие прививки необходимо сделать и ушёл. Скоро Цзю поправился, чему очень обрадовался Егор. С мальчиком мы подружились, и он был незаменимым помощником в воспитании Цзю. Познакомилась я и с бабушкой Егора Евдокией Ивановной. Она одна воспитывала внука, и я им чем могла помогала. Лис же сначала шипел на нового квартиранта, всячески пытаясь показать, что в доме он хозяин, но уже через пару дней эти двое были неразлейвода.
Вместе ели из одной миски, вместе спали, вместе играли. И даже если я наказывала кого – то одного за проказы, то обижались оба. Редко такое встретишь, но кот и пёс друг в друге души не чаяли. Когда мама увезла Цзю на дачу, Лис первые дни места не мог найти, но сейчас подуспокоился. Я скинула босоножки, подхватила Лиса на руки, прошла в комнату и плюхнулась в кресло. Лис улёгся у меня на коленях и заурчал. Скоро лето и отпуск. Правда эта мысль не приносила ожидаемой радости. Девочки в редакции целыми днями трындят о моде на этот летний сезон. У Ирки Самсоновой настоящая головная боль по этому поводу. Она никак не могла решить дилемму, какой ей купить купальник: модный этим летом золотой или классический чёрный.
- Ларка, а ты как думаешь? Канючила Ирка.
- Не знаю.
- Ну, Ларка, ты же художница!
- Художница, но не модельер.- В общем, Ирка меня достала, и я посоветовала купить ей оба. На чём и порешили.
- Правильно!- Поддержала меня Дашка.- А то мало ли что может случиться. Надо признаться честно, Дашка из нас всех самая практичная. Она всегда думает «а что если вдруг…» и всегда старается быть на шаг впереди обстоятельств. Порвались, например, колготки, ну и ладно, у Дашки всегда найдётся запасная пара чулок. У Дашки не сумка, а целая кладовая. Нужна иголка с ниткой у неё всегда есть, разболелась голова мы к Дашке, закончился сахар в редакции и не с чем чай попить или кофе- снова выручит Дарья. В её сумке – кладовой найдутся конфеты. В общем, её Петенька с ней не пропадёт. Я взяла пульт от телевизора и нажала первую кнопку и тут же выключила. Шёл какой – то сериал, и кто – то кому – то истошно объяснялся в любви. Помимо моды на лето у нас все бурно обсуждают кто и где проведёт свои законные «каникулы». Например, наша Ленка Щукина со своим Никитой едет в Париж. Фу! Я поморщилась. И что всех так притягивает Франция? Хотя обчитались в детстве Дюма с романтиками – мушкетёрами вот и думают теперь, что Франция романтическая страна. Мой же отпуск в конце июля. На неделю я еду в Прагу, а потом к маме на дачу. Свежий воздух, ягоды, овощи, а главное покой и тишина.
Я почесала Лиса за ухом и тот от удовольствия заурчал. Затем взяв его на руки и чмокнув в лоб, положила кота в кресло, а сама пошла на кухню. Есть не хотелось, и я поставила чайник, а сама отправилась переодеваться. Надо бы пораньше лечь спать, я совсем не высыпаюсь в последнее время. Я вернулась на кухню, налила себе чашку чая и прошла в комнату. Я взяла телефон и набрала маму.
- Да. Раздался в трубке мягкий голос.
Сколько я помнила маму, она никогда не кричала. Её голос оставался тихим и ровным даже если её выводили из себя.
- Привет, мамуль!
- А! Ларчик, ты?
Привет! Мама улыбнулась.
- Ну как вы там?
- Да мы нормально. Знаешь, тут твой Цзю любовь нашёл. У соседей собачка просто чудо! Цзю оценил! Засмеялась мама.
- Просто сутками у них готов пропадать. Ларчик, а ты как? Как на работе? А отпуск у тебя когда? А Леоноре в Ялту уже звонила?
- Я то же нормально. Только вот на душе кошки скребут.
- Ты всё из–за него переживаешь?
- Угу. А отпуск у меня в конце июля. Я на неделю лечу в Прагу, а потом мы с Лисом приедем к тебе на дачу. В Ялту не поеду, не хочу в этот раз на море.
- Жаль. Традиция нарушается. Ты же каждый отпуск в Ялту ездила, а что приедешь на дачу это хорошо. Мама вздохнула.
- Ладно, мам отдыхай.
- Ну пока. Мы распрощались, и я положила трубку.
- Чёрт! Выругалась я. Даже у собак любовь, а я одна. На глазах выступили слёзы. Я встала и отправилась в ванную. Приняв горячий душ, я легла спать. Глядишь утром легче станет.
Лето нынче выдалось жарким, даже слишком жарким. Город изнывал от духоты, воздух казался не подвижным, на улице не было не ветерка. Даже кондиционер в редакции не спасал от жары. В конце июля я, наконец – то ушла в отпуск. Неделю провела в Праге, а остаток отпуска была на даче у мамы. За городом было несколько легче, но немногим. В конце августа жара спала и зарядили дожди. Уже чувствовалось приближение осени. Но я была рада приходу осени, я любила это время года. Домой я приехала в конце августа. Пора было думать и о работе. Первого сентября кого – то ждёт школа и школьная парта, а меня родная редакция. Тридцать первого августа мне позвонила наша Верочка Крюкова.
- Лар, надо Дашку с бракосочетанием поздравить. Ты как?
- Ага, я помню.
- А! Ну и хорошо. Тогда до завтра?
- До завтра. Я повесила трубку и подошла к гардеробу. Долго выбирала, что же одеть на работу. В итоге выбрала неброский бежевый костюм. Конечно, завтра наши девочки все придут красивые и нарядные, всё – таки первый рабочий день, но я не хотела быть яркой. После того как я определилась с выбором одежды, я приняла душ и легла спать.
Ох, кто бы знал, как я ненавижу по утрам звонящий будильник. Тем более что за время отпуска я здорово от него отвыкла. Не открывая глаз я с маху шлёпнула, чтобы это трезвонящее чудовище наконец, заткнулось, и отвернулась к стене. Но тут же ко мне на диван запрыгнул лис.
– Лис еще десять минут. Простонала я. Но Лис был неумолим. Он принялся облизывать моё ухо. Никаких десяти минут! Поблажки не будет. Я перевернулась на спину, потянулась и села на диване. Рядом сидел Лис и мурлыкал во всю свою мощь. Я погладила его по голове и встала. Босиком прошлёпала на кухню, включила кофеварку и накормила Лиса. После душа и двух выпитых чашек кофе я более – менее стала походить на человека.
«Эх, разленилась ты, Лариса Игоревна за время отпуска, разленилась». Упрекнул меня внутренний голос.
- Да, ты абсолютно прав. Согласилась я. Во время отпуска даже зарядку забросила делать, а ведь делала её честно каждое утро. Пора входить в форму. Я оделась и вышла из дома. Первый день осени выдался пасмурным, но тёплым. В редакции до рабочей атмосферы было далеко. Весь день говорили об отпусках, кто где был, кто что видел, из рук в руки передавались фотографии. Наша новобрачная Дашка принесла видео с их свадьбы. Так что мы все дружно смотрели его. За всей этой мишурой день пролетел быстро и не заметно. После работы я забежала в магазин купит хлеб и молоко, и Лису рыбу. Вечером приехала мама и привезла Цзю. Этому событию обрадовался Лис, да такой степени, что умудрился уронить с подоконника горшок с моими любимыми примулами. Так что вместо отдыха меня ждала уборка. Когда я закончила уборку и села в кресло в надежде хоть немного почитать и расслабиться, как в квартирной тишине затрезвонил телефон. Вот так всегда с ним. В самый не подходящий момент. Я ах подпрыгнула от неожиданности. В такие минуты я готова разбить телефон об стену. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Затем сосчитала до пяти. Телефон надрывался. Цзю прыгал вокруг полки пытаясь достать зубами трубку.
- Может мама? Мелькнула мысль. Я протянула руку и взяла трубку.
- Алло.
- Привет подруга! Ты чего так долго трубку не брала? Я уж думала, не случилось ли чего. Затараторила трубка выдавая всю информацию разом. Это была Лялька моя самая близкая подруга.
- Привет.- Вяло отозвалась я.
- Ты чего мне не рада, что ли? А ты чем занимаешься сейчас? Слушай,- не дав ответить мне не на один вопрос продолжала тараторить Лялька. - Мы с тобой уже сто лет не виделись. Я только что из экспедиции вернулась и скоро уеду снова. Давай одевайся, я уже еду за тобой. Пойдём где – нибудь посидим, поболтаем.
- Лялька.- Начала я.
- Отказ не принимается.- Безапелляционно заявила моя подруга и отключилась. Я вздохнула, вслушиваясь в короткие гудки телефона. Идти никуда не хотелось, но не хотелось обижать и Ляльку. Она права мы и так редко видимся. С Лялькой мы дружим со школы. К нам в художественную гимназию она пришла в третьем классе и с тех пор мы почти не расставались. Сидели за одной партой, вместе ездили в детские лагеря отдыхать, вместе учили уроки, вместе плакали и смеялись. В институт мы поступали то же в один. Только я не журналистику, а Лялька на горный факультет, по специальности геолог. Теперь она разъезжает по экспедициям, и мы видимся крайне редко.
Лялька была права - мы, в самом деле, не виделись уже очень давно. Я встала и начала собираться. Я надела короткое вельветовое платье рябинового цвета, в тон ему туфли и взяла сумочку. Когда Лялька позвонила в дверь, я была готова. Я открыла дверь.
- Это мы! Во всеуслышание заявила Лялька. Лялька всегда была красивой. Высокой, стройной, её пепельные волосы сейчас напоминали облако. Они лежали на плечах, и казалось, стоит на них только дунуть и они улетят, как пушинки с одуванчика. Её синие глаза всегда улыбались, а длинные чёрные ресницы едва не касались бровей. В школе мальчишки клали на Лялькины ресницы спички и они не падали. Лялька почти никогда не пользовалась косметикой, если только требовалось подчеркнуть губы или брови. Она всегда умела преподнести себя. Одета Лялька была в фиолетовое короткое платье и в чёрные туфли на высоком каблуке.
- Ого! Восхитилась я.
- Да, ладно тебе. Отмахнулась Лялька. Её красивые полные губы расплылись в улыбки.
- Сама, ого! И всё же Лялькой можно было засмотреться, и ей засматривались. Иногда я ей в этом завидовала. Мы вышли из дома, было по-прежнему тепло. Ещё работали летние кафе, и мы выбрали одно из таких. Мы выбрали дальний столик и сели.
- Чего настроение такое кислое? Спросила меня Лялька.
- Не знаю. Оно у меня с весны такое. Лялька взяла меню и стала изучать его.
- А, давай по сто грамм за встречу, а?
- Ляль, я не буду. Не хочу, настроения нет совсем. Лялька поморщилась. Она всегда так делала, если ей что – то не нравилось. К нам подошла официантка.
- Две колы, пожалуйста. Попросила Лялька.
- Девушка, пожалуйста, одну колу и апельсиновый сок. Лялька фыркнула.
Тогда ещё два коктейля, вот эти. Лялька ткнула куда – то в меню пальцем. Официантка ушла.
- Слушай, Лариск, ты, что всё ещё страдаешь по своему Зельцену?
- Ага, страдаю.
- Ну и дурра! Искренне сказала Лялька.
- Знаю, что дурра, только поделать всё равно ничего не могу.
- Лариск, да сколько можно! Вокруг тебя же столько мужиков вьётся!
- Каких?
- Да хотя бы Мишка Чаркин. Он в тебя со школы влюблён, стоит только пальцем щёлкнуть и он тут же прибежит, на край света за тобой пойдет. Он и стихи тебе посвящал. Я фыркнула, а затем, сделав серьёзное лицо продекламировала:
- Твоё круглое лицо,
Как обручальное кольцо.
- Ладно тебе, зато от души.
- Спасибо. Скривилась я.
- Ну не хочешь Чаркина, вон Димка Болдин. Я поморщилась.
- Балда что ли?
- А что балда? Между прочим, парень хоть куда! Голова светлая, руки растут откуда надо, да и вообще…
- Балда он и есть балда.
- Ну, подруга, тебе не угодишь прямо. А кого ты ждёшь? Принца на белом коне?
- Угу, принца. Кивнула я. Официантка принесла нам заказ. Лялька задумчиво сделала глоток колы.
- Нет, с тобой надо что – то делать.
- Убить, чтоб не мучилась.- Кисло улыбнулась я.
- Да ну тебя! Я ж серьёзно.
- И я не шучу.
- Добрый вечер!- От неожиданности я вздрогнула. Повернула голову - рядом со мной стоял молодой человек. На вид ему было лет двадцать семь, высокий, широкоплечий, у него были светлые, почти белые волосы, а глаза голубые. Над переносицей был едва заметный шрам. Сначала мне не понравился его голос, он мне показался слишком резким что ли. Хотя точно и не скажу, что мне так не понравилось в его голосе.
- Извините, что помешал вашей беседе. Он едва заметно улыбнулся. В руках молодой человек держал букет белых роз.
- Ради бога простите, пожалуйста, возьмите букет себе. Он протянул мне цветы.
- Но… начала я.
- Моя девушка не пришла на встречу, а цветы выбрасывать жаль. Они же не виноваты, что любовь проходит так неожиданно.
Я взяла букет. Почему – то было искренне жаль молодого человека. Он ушёл.
- Нет, вы только поглядите! Тут же завелась моя подруга.
- Я его заметила с самого начала, как только мы сюда зашли. Он сидел вон за тем столиком. Лялька показала куда – то за спину мне.
- Я полчаса ему глазки строила, улыбалась во все тридцать два зуба, а он розы дарит тебе!
- Ляль, возьми, а? Я ей протянула букет.
- Нет уж, спасибо! Она скорчила гримасу.
- Нам чужого не надо.
- Но я не люблю розы.
- А дарёному коню зубы не смотрят.- Съехидничала Лялька и обижено поджала губы.
Нет, ты только подумай.- Снова начала Лялька.
- Впервые меня не замечают! Будто я пустое место, а! Я целый час строю глазки, а на меня ноль внимания!
- Ты минуту назад говорила, что глазки строила полчаса. Не удержалась от шпильки я.
- Отстань. Снова надулась Лялька. Она в пальцах крутила соломинку от колы.
- А ты ещё плачешь, что у тебя мужиков нет. Нет, ты мне скажи, как тебе это удаётся, а?
- Что именно? Не поняла я.
- Мужиков с ума сводить.- Пояснила Лялька.
- Лялька, да чего ты завелась? Никого я с ума не сводила. Ты же сама всё слышала, ему цветы стало жалко. Кстати, он мне не понравился. Нет, он конечно симпатичный, но его голос…
- Да причем тут голос!- Взорвалась Лялька.
- Лариска, ты что слепая или, правда, дура? Да такими мужиками как этот не кидаются. По-прежнему горячилась Лялька.
- Но ведь его девушка бросила? Не пришла же на свидание, значит и такими кидаются.- Уже завелась я.
- А она твоя сестра.
- В смысле сестра?- Не сразу уловила я.
- Такая же дура!- Снова уколола меня Лялька.
- Ты что влюбилась? А как же твой незабвенный Хохлов?- Съязвила я.
- Ничего я не влюбилась.- Дулась Лялька.
- Просто обидно, когда тебя не замечают. А Хохлов,… а что Хохлов? Куда он от меня денется.- Лялька взяла свой коктейль и стала тянуть его маленькими глотками. Я придвинула к себе свой.
- Простите, что снова вас беспокою,- Раздался знакомый голос. Я повернула голову, на меня в упор смотрели голубые глаза.
- Что, девушка пришла? Букет вернуть?- Не подумав, брякнула я и тут же об этом пожалела. Глаза парня на секунду посерьёзнели и погрустнели. Лялька под столом больно стукнула меня по ноге, мол, обалдела совсем.
- Ох, извините меня.- Краснея, промямлила я.
- Я не хотела вас обидеть.
- Я знаю.- Молодой человек улыбнулся.
- Ничего страшного. Букет возвращать не нужно. Мы с той девушкой расстались. Я понимаю, со стороны, наверное, кажется странным, что незнакомый вам человек дарит вам цветы, но…- Он запнулся, будто собираясь с духом и подбирая нужные слова, а затем, набрав в лёгкие воздуха и, глядя на меня, сказал:
- ВЫ не могли бы дать мне свой номер телефона? Я и рта не успела открыть, как Лялька уже из своей сумочки достала блокнот, вырвала из него листок и размашисто написала мой номер, сложила листок пополам и протянула парню.
- Лялька! Я просила?
- Ай, да ладно тебе.- Отмахнулась она.- Человек просит.
- Лялька, что с неё взять?!
- Ты же сейчас ломаться бы стала, мол, незнакомым номера не даю. Знаю я тебя! Я промолчала, я потом ей скажу всё, что думаю.
- Кстати, её,- указывая на меня, сказала Лялька,- зовут Лариса, а меня Ляля.
- Очень приятно.- Смущённо улыбнулся молодой человек.
- Герман.- Представился он. Я внутренне поморщилась. Почему – то никогда не любила мужские имена, начинающиеся на букву «Г». Герман снова посмотрел на меня.
- Лариса, так можно я вам позвоню?
- Звоните, коли мой номер взяли.- Сдалась я.
Спрятав листок и ещё раз извинившись за беспокойство Герман ушёл.
- Всё! С завтрашнего дня буду брать у тебя уроки.
- Какие?- Уточнила я.
- Как к себе мужчин привлекать.- Откликнулась моя подруга.
- Тебе для начала уроки приличия бы получить, чтобы чужие номера не раздавала.
- Лариск, ты чего обиделась на меня что ли?- Искренне удивилась Лялька.
- Я же о тебе забочусь! А что если Герман твоя судьба? Она стучится в твою дверь, а ты не слышишь.
- Спасибо за заботу.- Выпустила я в Ляльку свои иголки.- Только о своей судьбе я позабочусь сама.
- Хм, ну и пожалуйста!- Надулась Лялька.
- А что касается мужчин… Ляль, у тебя же уже есть?
- Хохлов что ли? Он конечно хороший, добрый, заботливый, но не мужчина. Хохлов мужик, а вот такие как Герман… Лялька вздохнула.
- И сдался тебе этот Герман.
- Эх, Лариска, ничегошеньки ты в мужиках не понимаешь!- Я фыркнула.- А ты понимаешь?
- Может я и не понимаю.- Лялька болтала соломинкой в стакане с коктейлем.
- Таких как Герман не каждый день встретишь. Такие как он не предают.
- Ага, все они не предают, пока не встретят длинноногую фотомодель.- То ли с обидой, то ли с горечью сказала я. Лялька перестала болтать соломинкой и из – под длинных ресниц глянула в упор на меня.
- Опять ты про своего Зельцена! Да он и мужиком – то никогда не был! Всю жизнь за юбками таскался.- Что не говори, а тут Лялькина правда. Женька в самом деле никогда не отличался однолюбием.
- А вот Герман не предаст!- Сделав глоток, снова начала гнуть свою линию Лялька.
- Просто чую, что он на такое не способен. Ты мне ещё спасибо скажешь, что я ему твой номер дала.- Лялька разом допила свой коктейль. Я допила свой. Мы встали и вышли на улицу. К вечеру похолодало, по небу ползли тяжёлые низкие тучи.
- Опять дождь будет.- Не обращаясь ни к кому, сказала Лялька. Мы медленно шли по скверу, что был на пути к моему дому.
Попутно я собрала букет из кленовых листьев. Букет Германа я тоже несла домой. Мы с Лялькой присели на одну из скамеек в сквере.
- Странный сегодня вечер.- Нарушила молчание я.
- Угу.- Поддакнула Лялька.
- Ты Ларис свою судьбу сегодня встретила, своё осеннее счастье. Только ты упорно этого понять не можешь.
- Лялька, ты что в прорицательницы записалась?- Не выдержала я.
- Сколько можно об одном и том же! Ты мне сегодня весь вечер талдычешь про мою судьбу и мое счастье. Вот моё счастье!- Я сунула ей под нос кленовые листья.
- Приду домой, засушу, а потом в вазу поставлю, и буду радоваться!- Лялька молча слушала весь мой монолог.
- И вообще, я не умею быть счастливой. Понимаешь, я не рождена для счастья, ну или счастье не родилось для меня.- Я замолчала, глядя на Ляльку. Она едва заметно кивала головой, скорее всего каким – то своим мыслям. Мы ещё немного посидели, болтая на отстранённые темы, а потом распрощались. Когда я пришла домой, Цзю меня встретил заливистым лаем, Лис виновато ласкался о мои ноги. Листья я аккуратно положила в книгу, а розы поставила в воду. Потом переоделась, на кормила своих животных и отправилась под горячий душ. И всё – таки какой – то странный сегодня вечер. С Лялькой как следует так и не поговорили. Весь вечер спорили, да дулись друг на друга, и этот Герман неизвестно откуда взявшийся, и непоколебимая уверенность Ляльки, что он моя судьба. С какой стати? Ну и что с того, что он взял мой номер, да уже скорее всего его выбросил. Я в самом деле не верила в своё счастье. С меня хватило одного раза. Я разревелась. Я стояла под душем, по мне били тугие горячие струи воды, а я стояла и рыдала в голос. Выйдя из душа, я почувствовала смертельную усталость. Я расстелила диван, и едва моя голова коснулась подушки, как я тут же провалилась в мягкие, спасительные объятия сна.
Лялька оказалась права. С утра начался дождь и лил весь день. Просыпаться не хотелось, но пришлось. Я вышла с Цзю на улицу, но и он больше пятнадцати минут гулять не захотел. Сделал свои дела и домой. Я собралась на работу и вышла из дома. По тротуарам и проезжей части дороги разливались ручьи, превращаясь на глазах в моря. Дул холодный, пронизывающий ветер.
- Не будет бабьего лета.- Подумала я, перепрыгивая огромную лужу у самого входа в редакцию. В помещении было тепло и пахло кофе. Это наши девочки сварили, чтобы окончательно не уснуть. Правда кофе мало чем помогал, поэтому редакция больше походила на сонное царство. Дождь нагонял ещё больше лени. Я на автомате набивала на компьютере статью про одного художника. Выставка, признаться честно, меня не впечатлила, но автор этой мазни заместителю нашего главного редактора приходился родственником. Уж не знаю в какой степени дальности, но мне чуть ли не приказано было подготовить статью. Собственно мне приходилось из пальца высасывать эту самую статью. Ну а что делать, если я не поняла ни одной картины. Собственно меня отправили на эту выставку только потому, что я училась в художественной гимназии. Мол, Лариса Игоревна вы учились в художке, вам и карты в руки. Ага, училась, только всё равно не знаю о чём писать. Я вспомнила вчерашний вечер, Ляльку и Германа. Я поймала себя на том, что краем сознания я думаю о Германе. «А вдруг Герман твоя судьба…» вспомнила я Лялькины слова. Она ещё что – то там про счастье говорила. Ага, счастье, жди! Я не верила, что после Женьки я снова стану счастливой, но в глубине души, только где – то совсем глубоко я всё же надеялась. А всё – таки Лялька права. Было что – то такое в Германе, что подкупало, такое, что поневоле хотелось ему верить. И голос у него такой… такой завораживающий. Я невольно фыркнула.
- Лар, ты чего? Подняла на меня удивлённый взгляд Верочка Сугробова.
- Да так,- отмахнулась я,- ошибки нелепые делаю.
- А – а – а. протянула Вера.- Дождь виноват. В сон клонит вот и ошибаемся. Я тоже вот ошибки делаю.
- Ага- согласилась я.
«Эх, Лариса Игоревна, Лариса Игоревна,… а ведь ещё вчера вы кривились от голоса Германа, а сегодня «завораживающий!» как не стыдно!» Упрекнул меня внутренний голос.
- А чего мне стыдиться? Герман моего мнения не знал, а я за ночь может мнение изменила. Имею право, между прочим, возразила я. Господи, ну когда же закончится этот рабочий день! Казалось он бесконечен.
- Лариска, ты чего так часто на часы смотришь, а? Это Ленка заметила. А я и в самом деле за последние минут десять пятый раз смотрю на часы, а стрелки будто примёрзли и сколько их не подгоняй они едва ползут.
- Ларк, сознавайся, на свидание кто пригласил?- Подала со своего места Ирка Самсонова.
- Да нет. Просто домой хочу. В такую погоду совершенно не работается, голова пустая, а часы будто умерли.
- Это правда.- Вздохнула наша новобрачная.- Кстати, теперь она гордо носила фамилию Козлова.
Катька зевнула.
- Ага. Сейчас бы укутаться в мягкий плед и поспать бы часочек, другой.- Она снова зевнула.
- Девочки,- умоляюще простонала Верочка- ну хватит вам, а. И так сил нет, едва работаем, а тут ещё вы расквохтались.- В редакции повисла тишина. Лишь стук пальцев по клавиатурам, да щелчки мышек нарушали её.
К вечеру дождь перестал, но было очень холодно и по-прежнему пасмурно. Свинцовое небо казалось тяжёлым и ещё ниже, казалось оно не выдержит такой тяжести и упадёт. Я ждала троллейбус и, чтобы хоть как – то отвлечься от пронизывающего холода думала о своём новом сборнике. Года два назад у меня выходил небольшой сборник моих стихов. С начало меня друзья подталкивали, мол, печататься надо. Я отмахивалась. Пишу же для себя, чтоб душу излить, даже лучшей маме не всё можно рассказать, а бумага стерпит. Но как – то моя мама случайно встретила свою бывшую одноклассницу и лучшую подругу Маргариту Николаевну Полянскую. Мама её часто вспоминала, хранила их общие школьные фотографии, а тут случайная встреча в магазине. Они не виделись почти тридцать лет. После школы жизнь их раскидала, и они потеряли друг друга. А тут выяснилось, что дача Маргариты Николаевны в том же самом посёлке, что и наша, только на противоположном конце. Теперь они часто видятся, созваниваются. А ещё выяснилось, что Маргарита Николаевна работает в небольшом издательстве. А я как – то по своей растяпости оставила на столе у мамы раскрытую тетрадь со стихами. Маргарита Николаевна оказалось человеком любопытным, и заглянула в эту тетрадь. Затем попросила почитать, а потом предложила издать небольшой сборничек. Мама её идею поддержала и под их общим напором я сдалась. У Маргариты Николаевны то же была дочь Евгения. Мы с ней познакомились, она оказалась симпатичной и очень застенчивой девушкой. Она то же писала стихи, но уговорить её на издательство Маргарита Николаевна так и не смогла. Мой же сборник вышел небольшим тиражом и разошёлся по друзьям, а там по друзьям друзей и так далее. В общем, на всех всё равно не хватило и Маргарите Николаевне начали звонить с просьбой переиздать. Женщина искренне радовалась, что во мне не ошиблась и моему успеху. А тут на днях она мне позвонила и говорит:
- Забыла ты совсем про нас Лариса Игоревна. Стихов новых не несёшь, не хорошо!
- Маргарита Николаевна, да мне вам и предложить – то нечего. Я сейчас почти ничего не пишу. То есть пишу, но все стихи какие – то не проходные что ли.
- Ну, Ларочка, люди звонят, спрашивают, когда новый сборник будет, а я и сказать не знаю что. Ну, может, поскребёшь там по «сусекам», а? Глядишь и наскребём на сборничек.
- Хорошо, я «поскребу». Попробую что – нибудь для вас набрать.
- Пожалуйста уж, постарайся.
Легко сказать «поскреби».
Ладно, я обещала, значит надо посмотреть, что у меня накопилось за эти два года.
В квартире было уютно и тихо. Эту тишину нарушало лишь ровное, монотонное тиканье будильника. За окном лил дождь, и его дробь по оконной раме создавало ещё больший уют. Лис с Цзю спали на диване. Я сидела за своим письменным столом и перебирала бумажки. Я всю неделю тщетно пыталась заняться подборкой стихов для нового сборника. Было очень неудобно перед Маргаритой Николаевной, она уже несколько раз звонила и мне и маме, но за канителью на работе никак не могла заняться своими бумагами. Сегодня решила отодвинуть все дела и наконец – то заняться своими записями. У меня оказалось много не законченных стихов и набросков. И что теперь с этим делать? Неожиданно затрезвонил телефон, раскалывая тишину на куски и кусочки. Я чертыхнулась.
- Алло. Подняла трубку я.
- Здравствуйте, Лариса. В трубке был знакомый мужской голос, но я не сразу смогла вспомнить имя его обладателя.
- Здравствуйте, э – э – э.
- Герман.
- Ах, да Герман.
- Вы уже не помните меня?
- Да нет, я вас помню, просто не ждала вашего звонка. А тут ещё с работой закружилась, вот и не сообразила сразу кто это.- Я действительно не ждала звонка от Германа. Прошло уже почти две недели, а за работой я, и думать забыла о нём.
- Пожалуйста, не обижайтесь на меня, я всегда была рассеянной.
- Ясно. А кем вы работаете?
- Я журналистка. Работаю в одном журнале, веду отдел по культуре.
- Значит, вы творческая личность?
- Хм, ну вроде того.- Улыбнулась я.
- Я так и думал.
- И как же вы определили?
- Там в кафе у вас был маленький блокнотик, он был открыт. Вы уж не сердитесь на меня, но я в него заглянул. Там было записано небольшое четверостишие. Вы пишете стихи?
- Ох, нет! Как же я могла забыть про свои блокноты и записные книжки! Тетрадь носить с собой неудобно, а блокнотики или записную книжку самый раз. Я записываю в них всё, а у меня их за эти два года скопилось немало.
- Вы наблюдательны. Я, в самом деле, пишу стихи. Вот подготавливаю материал для нового сборника.
- А у вас их много уже?
- Нет. Будет второй. Герман, а кем работаете вы?
- Я переводчик с английского и японского.
- Ух, ты! Восхитилась я.
- Ещё немного знаю шведский, польский и французский.
- Ясно. Значит то же творческая личность?
- Он улыбнулся.- Ну, в какой – то степени то же. Лариса, если вы не против может мы перейдём на «ты»?
- Не против.- Легко согласилась я.
- Герман, а ваши розы до сих пор стоят, и, кажется, не собираются вянуть.
- Мы вроде только что договорились перейти на «ты».- засмеялся он.
- А, ну да - смутилась я.
- Цветы чувствуют людей. У хороших они и стоят дольше.
- А почему ты букет отдал мне? Ведь со мной была подруга, а она куда красивее и заметнее меня. Тем более Лялька тебя – то сразу приметила и по её словам даже глазки тебе строила.
- Хм. Правда?- Усмехнулся Герман.
- А я её и не заметил. Я не помню, чтоб там был кто – то ещё кроме тебя.
- Ляля тебе мой телефон написала.
- Ах, да, припоминаю. Светленькая такая и очень активная.
- Угу.
- А мне почему – то казалось, что ты телефон написала.- Полуудивлённо сказал Герман.
- А твоя подруга симпатичная, но не в моём вкусе. Я как – то сразу увидел тебя. Мне показалось, что ты грустишь, захотелось сделать тебе приятное.
- Спасибо. А настроение и в самом деле было препаршивым.
- Хотя мне показалось, что букет тебе не пришёлся по душе, собственно как и я.
- Нет, Герман, цветы, правда, чудесные. Просто я не люблю розы. Сама не знаю почему. А что касается тебя, то у меня были личные проблемы и я не была расположена к новым знакомствам. Я вкратце рассказала нашу историю с Женькой, опуская подробности.
- Так что и реакция была соответствующей, закончила я.
- А как ты сейчас?
- Немного легче стало.
- Тогда может встретимся? Например, завтра и где – нибудь погуляем.
- Можем.- Подумав, согласилась я.
- Где тебе удобнее встретиться?
- А ты можешь заехать после работы за мной?
- Могу.- Я объяснила, как доехать до редакции и на этом мы распрощались. Я встала, прошла на кухню и заварила себе чай. Затем вернулась за стол и силой заставила себя вернуться к начатой работе. Но мысли упорно возвращались к Герману. Может Лялька права и ко мне стучится сама судьбе? Я стукнула кулаком по столу, в пустой чашке жалобно звякнула ложка. Цзю и Лис непонимающе подняли морды и уставились на меня.
- Ерунда! Чушь! Выдумки! Нет никакой судьбы! Ясно тебе Лариса Игоревна? Вслух произнесла я. Но в душе нарастал едва ощутимый, не понятный пока ком. Сердце от чего – то забилось сильнее. Я поняла, что разобрать бумаги сегодня не получится и, забросив это дело, я легла спать. Сон не шёл. Я лежала в тишине и слушала дробный стук дождя, а воображение рисовало радужные картины будущего.
Вот бывает же так. День не заладился с утра. Сначала у меня убежал Цзю. Видимо я плохо застегнула поводок. Он с радостным лаем носился по двору, а потом я с квартал бежала за ним тщетно пытаясь поймать его. Пёс принимал это за игру и с заливистым лаем со всех лап нёсся дальше. Я бы не переживала бы за него, всё равно вернулся бы домой, но тогда бедному псу пришлось бы допоздна сидеть голодным под дверью. Егор как на грех заболел, и бедняга лежал в больнице, а у Евдокии Ивановны от сырой погоды разыгрался ревматизм и она не выходила из дома. Я приходила к ней и помогала по хозяйству. А больше помощников у меня не было. Кое – как мне удалось поймать Цзю и зацепить поводок. За что собака на меня обиделась, и все мои команды попросту игнорировала. Когда мы с Цзю подходили к дому, я обнаружила, что потеряла ключи. Домой – то я конечно, попала бы, ключ есть у Евдокии Ивановны, но там были ключи от работы и почтового ящика. Эх, совсем нет времени заниматься с Цзю. Он, конечно, приносит различные предметы, но искать не умеет. Я принялась шарить по мокрой траве и опавшей листве.
- Вот растяпа! Дура! Вечно у тебя не всё слава богу!- Ругала я себя.- На работу теперь опоздаешь. Наша главная тебя заест, она и так целую неделю злая ходит, будто с цепи сорвалась. Мимо шла женщина и, увидев, что я что – то ищу окликнула:
- Девушка!- Я обернулась.- Это не вы случайно ключи обронили?
- Ага, я. Выпрямляясь, сказала я.
- Я их на скамейку возле качелей положила. Думаю, может, кто потерял и вернётся за ними, а тут вижу, вы что – то ищите я и вспомнила про ключи.
- Спасибо вам огромное.- Облегчённо выдохнула я.
- Да не за что.- Я взяла поводок и пошла к качелям. Цзю едва плёлся. Я не выдержала и, подхватив собаку на руки, чуть ли не бегом бросилась домой. Цзю такое бесцеремонное обращение с ним не понравилось и он зарычал. Правда, быстро поняв, что бесполезно сдался. Я влетела в квартиру, Так я и думала. Я безбожно опаздывала на работу. На душ и кофе времени уже не было, я оделась и вышла из дома. Но я не прошла и двадцати метров как у меня сломался каблук. Пришлось снова возвращаться. Прибежав на остановку, я узнала, что троллейбусы не ходят, Мол, какая – то авария на линии. Пришлось на работу идти пешком. Начался дождь, а я впопыхах зонт дома оставила. На работу я опоздала, пришла промокшая и злая. Правда, спасибо моим девчонкам, они меня прикрыли. Придумали историю, что я к маме поехала, что я их предупреждала, что задержусь. История вышла, в общем – то правдоподобной. Моя мама живёт на другом конце города, и ехать, в самом деле, далеко.
- Ларка, мы хотели тебя предупредить, но ты трубку не брала.- Сказала Дашка.
Ох, вдобавок ко всему прочему я и телефон дома оставила.
- Тебя Полина звала к себе. Почему – то полушёпотом сказала Ленка. Так что к нашей главной пришлось идти объясняться. У Полины Юрьевны я узнала, что мою статью не пропустили и её надо дорабатывать. А тут и без этого работы выше крыши. Я с трудом дождалась конца рабочего дня, и когда он, наконец, закончился я с облегчением вздохнула. Герман ждал меня в машине неподалёку от редакции. Снова лил дождь и где – то погулять не приходилось. Герман сказал, что его друг здесь не далеко открыл своё кафе и мы поехали туда. Местечко оказалось уютным и тихим. Мы выбрали столик и сели. Герман оказался всесторонне развитым молодым человеком. Много всего знал, был начитанным так, что говорить с ним было легко и приятно. Болтали мы обо всём понемногу. Вечером он меня отвёз до дома и вот тут нашему общему удивлению не было конца. Как оказалось, мы с Германом жили рядом, в соседних домах и наши окна глядели друг на друга. Вот так бывает: живёшь с человеком бок об бок, ходишь с ним в один и тот же магазин, может даже несколько раз сталкиваешься с ним в дверях нос к носу, а человека не замечаешь. Я уже собиралась выходить из машины, когда меня остановил Герман.
- Подожди. Мы завтра увидимся, осеннее счастье?
- Почему осеннее?- Не сразу уловила я.
- Мы же познакомились осенью, значит и счастье осеннее.- Терпеливо объяснил мне Герман.
- А – а – а.- Отчего – то растерявшись, протянула я.
- Так мы увидимся? Ты не ответила.
Я кивнула и выбралась из машины. Дождь перестал. Я вошла в квартиру, Лис и Цзю ждали меня. Я переоделась и выключила свет. Окна Германа еще светились.
Осень шла своим чередом, меняя свои краски от ярких до уныло – серых. Хотя осень и выдалась дождливой, но в ней хватало и ярких пятен. Правда по ночам уже были первые заморозки и приближалось то время, когда по утрам не хочется вставать потому, на улице ещё темно и холодно, а дома тепло и уютно, а вечером бежишь с работы потому, что уже темно и всё так же холодно. С Германом мы виделись почти каждый день, благо живём под боком друг у друга, но ещё чаще мы созванивались. Он отвозил и привозил меня с работы, выгуливал Цзю когда я не могла или было откровенно лень. Лис с Цзю поначалу ревновали меня к Герману, но ему достаточно быстро установить дружеские отношения с ними и теперь он был «своим». Благодаря Герману Цзю многое уже умел, в том числе искать вещи. Время шло. Был конец осени, дожди переходили в снег и снова в дождь. Наши отношения с Германом насказать, чтоб развивались стремительно, но и не стояли на месте. Но точно можно было сказать, что они крепли. Однажды, мы сидели у меня дома, за окном привычно шёл дождь со снегом и ветром.
- Знаешь, осеннее счастье,- он теперь всегда меня так звал, когда мы оставались наедине.
- моя мама хочет с тобой познакомиться. Она на выходных ждёт нас на обед. Ты придёшь?
- Приду,
- Тогда я ей скажу, чтобы она ждала в субботу, Хорошо?
- Хорошо.- кивнула я.
Вечером пятницы я испекла свой фирменный вишнёвый пирог. Было неудобно идти в гости с пустыми руками. Утром в субботу за мной зашёл Герман, вручил мне букет хризантем, он мне каждое утро приносил свежие цветы. Я упаковала свой пирог, оделась и мы отправились к Герману. Признаться честно я немного волновалась, но как оказалось зря. Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру.
- Мам, это мы - крикнул из прихожей Герман. Из комнаты вышла женщина средних лет. Она была среднего роста, её короткие каштановые волосы были красиво уложены. Лицо её было правильного овала, а черты мягкими. Полный красивый рот подчёркивала едва заметная помада. Её карие глаза улыбались, хотя при этом оставались грустными. Одета она была в простое креповое платье лилового цвета и с небольшим вырезом. Украшений на ней не было, лишь на шее была тонкая золотая цепочка, а на ней кулон в виде капли из граната. На её белоснежной коже этот кулон казался каплей крови.
- Это моя мама, Валентина Ильинична. А это Лариса - представил нас друг другу Герман. Валентина Ильинична улыбнулась.
- Очень приятно.
- Мне тоже - улыбнулась в ответ я.
- Проходите, пожалуйста. Голос у Валентины Ильиничны был мягким, певучим. Я отдала Валентине Ильиничне своё кулинарное изделие, и мы прошли в комнату. Квартирка была, как и моя двухкомнатной, но все, же она была меньше. В ней было чисто и уютно. На подоконниках стояли горшки с цветами. На ковре над диваном висела коллекция оружия.
- Ух, ты!- не удержалась от восклицания я.. Герман, извинившись, ушёл в свою комнату. Ему кто – то позвонил и нужно было решить какие – то вопросы. Я подошла поближе к ковру с оружием. Это была коллекция холодного оружия. Здесь были мечи и сабли, рапиры и кортики. Некоторые были инкрустированными, а некоторые- обычными.
- Это лишь часть коллекции, остальное весит в комнате у Германа.- пояснила мне Валентина Ильинична.
- Он занимался фехтованием, получил мастера спорта, но, к сожалению, серьёзная травма не позволила ему дальше продолжить карьеру спортсмена. А оружие он с детства любит. Был маленьким, сам мечи из картона вырезал, а деревянные ему отец помогал делать, а теперь вот коллекционирует. Что – то сам покупает, а что – то друзья дарят.
- Валентина Ильинична вздохнула, а затем, наклонившись ко мне, прошептала на ухо:
- Гера о сыне мечтает. Хочет из него рыцаря воспитать так же, как из него отец.- Она улыбнулась и снова вздохнула. А я вспомнила случай, который был месяца полтора назад. Я вечером возвращалась с работы. День выдался на редкость тёплым и солнечным. Домой особо не хотелось, и я решила прогуляться. Когда я вошла во двор, то издалека я увидела Германа и Егора. Они были на детской площадке, вокруг них носился Цзю. В сторонке от них стояла Евдокия Ивановна, я подошла к ней. Мы поздоровались.
- Ваш Герман, Ларочка, моего внука фехтованию учит.- Она засмеялась.
- Представляете, рыцарем вырастит. Я увидела на скамейке два детских меча, купленные в магазине игрушек. Нас они не замечали. Герман с увлечением показывал Егору какие – то приёмы, а тот изо всех сил пытался их повторить.
- Эх,- вздохнула Евдокия Ивановна.
- Отца Егорке не хватает. Отец Егора Валентин погиб три года назад, на мотоцикле разбился. Он из сына хоккеиста мечтал сделать. Но… Она достала из кармана плаща носовой платок и вытерла выступившие слёзы.
- Дочь я вырастила непутёвую. Она никогда не жила ради семьи, ради мужа и ребёнка. Я уж и ругала её, да толку – то… А Валя замечательным был мужем и отцом. В сыне души не чаял. Егору трудно без него, я же не так много могу дать. Его мать влюбилась в испанца и укатила с ним, эта дрянь даже открытку ни разу не прислала. Ай, да бог ей судья- вздохнула Евдокия Ивановна.
- Только я одна осталась у Егорки. Страшно мне за него, Ларочка, случится, что со мной он же один пропадёт. Она снова приложила платок к глазам.
- Евдокия Ивановна, хотите я поговорю с Германом и он Егора устроит в секцию фехтования?
- Поговори с ним, дочка. Тяжело мне одной с мальчиком, а тут всё при деле будет. Вечером я рассказала о разговоре с Евдокией Ивановной, и Герман устроил Егора в секцию. Теперь мальчишка учится фехтовать и вроде бы у него начинает уже что-то получаться.
На противоположной стене в рамках висели грамоты и дипломы об успехах и достижениях Германа, здесь же на маленьком коврике были прикреплены значки, а в углу на полке стояли кубки.
- Это Гера благодаря отцу стал таким. Мигель из него с детства рыцаря воспитывал и ему это удалось. Валентина Ильинична улыбнулась, но улыбка вышла грустной.
- К сожалению Мигеля, с нами больше нет. Он погиб в авиакатастрофе два года назад. Он был замечательным художником и замечательным человеком.
- Рядом с ковром, на котором было оружие, висел портрет. На меня с него смотрел Герман, только старше лет на двадцать пять.
- Это последняя работа Мигеля. Это его автопортрет.
- Вот это да!- снова не удержалась я.
- Все удивляются.- Герочка просто вылитая копия отца. Вот и осталось мне от мужа: его сын, вот этот портрет и его подарок кулон.- Она провела рукой по шее. Хотела сдержать вздох, но он всё равно вырвался.
- Ой, спохватилась она.
- Что же я всё о себе да о себе. Простите Лариса, ради бога. Ларечка, вы позволите мне вас так называть? Она заулыбалась.
- Пожалуйста. – кивнула я.
- Спасибо. Ларочка, а вы занимались каким – нибудь спортом?
- Да. В одиннадцать лет меня отдали в конный спорт. Я с детства обожаю лошадей. Отзанималась я два года, но однажды попалась строптивая лошадь, она меня сбросила на глазах у мамы и меня из спорта забрали. Мама заявила, что у неё единственная дочь, и она ничего не желает знать. Но ездить на лошади я всё же умею.
- Значит, в седле сидим?- Герман наконец – то вышел из комнаты.
- Сидим.- Улыбнулась я.
- Тогда приглашаю вас на конную прогулку.
- Давай до весны. В такую погоду особо не погуляешь.
Я по-прежнему разглядывала коллекцию. Никогда ничего не понимала в оружие, но в нём было что – то притягательное. Глядя на эти мечи, моё бурное воображение рисовало мне рыцарей и их турниры, на которых сражались за честь и сердце дамы. Герман подошёл к ковру и снял рапиру.
- Вот таким похожим клинком я выиграл свой последний бой и получил мастера спорта. Он любовно погладил оружие и повесил его на место.
- Ох, ребята, заболтались мы с вами, а обед – то поди остыл- засуетилась Валентина Ильинична.
- Прошу всех на кухню. Кухонька была маленькой, но очень уютной и светлой. Посередине стоял круглый стол с красивой и красными маками скатертью, а на окнах весели весёлые занавески. На моё предложение помочь был категорический отказ. Валентина Ильинична разлила по тарелкам борщ.
- Ларочка, а кем работаете вы?
- Я журналистка. Работаю в журнале, веду отдел по культуре.
- Значит вы творческая личность?
- Значит- просто ответила я.
- Мам, а Лариса ещё и художница.
- Да вы что! Нет, правда?
- Да нет. Видимо Герман хотел сказать, что я училась в художественной гимназии, совсем немножко разбираюсь в живописи. А сама рисую под настроение для себя и для друзей.
- Ларочка,- Валентина Ильинична посерьёзнела.
- Мне Гера давал почитать ваши стихи. Спасибо вам большое за них. Я читала с большим удовольствием, но за стихотворение «Голубоглазая любовь» вам отдельное спасибо. Оно будто про нас с Мигелем написано.- Её голос задрожал и она умолкла. Я смутилась.
- Я рада, что они вам понравились. «Голубоглазую любовь» я написала ещё в школе и в тайне от всех посветила его своей первой любви. Ромка действительно был голубоглазым. Он был старше меня, и моё чувство осталось безответным. Чувства давно прошли, а стихотворение осталось.
- Ларочка, а кто ваши родители?
- Мама Нина Степановна биолог. Всю жизнь проработала в НИИ, а папа Игорь Семёнович археолог. Но он живёт не с нами. У него давно другая семья.
- Ясно. Значит вы живёте с мамой вдвоём?
- Мы с мамой остались вдвоём десять лет назад, а сейчас я живу одна. Здесь квартира осталась после смерти бабушки, а мама живёт на другом конце города, у неё однокомнатная квартира.
- А с папой вы общаетесь?
- Да! Много и часто, если он конечно не в экспедиции.
- Это хорошо.- Вздохнула Валентина Ильинична.- С родителями надо общаться.
- Мои родители развелись, когда мне было четырнадцать лет. Отец всегда мечтал о большой семье и хотел второго ребёнка, но у мамы была тяжёлая беременность и роды, и она больше детей так и не смогла иметь. Папа всё же надеялся и ждал, но напрасно. Однажды он вернулся с экспедиции, как всегда много интересного рассказывал про раскопки, а вечером, когда я уже легла спать, он зашёл ко мне в комнату и присел на край моей кровати. Я отчётливо помню тот день. У меня тогда весь день ныло сердце в предчувствии беды. Отец взял меня за руку.
- Ларк, мы ведь всегда были друзьями и всегда понимали друг друга с полуслова- начал он разговор.
- Почему всё в прошедшем времени? Разве мы уже не друзья и не понимаем, друг друга?- удивилась я, а сердце предательски сжалось.
- Ну вот- папа помедлил.
- Ты уже взрослая и я хочу, чтоб ты обо всём узнала первой. Мне нужен твой совет.-
Я закрыла глаза, чувствуя как к горлу подкатывает комок, а слёзы обжигают ресницы.
- Пап… Начала, было, я, голос осип, а отец будто и не слышал меня.
- Ларк, понимаешь, я встретил другую женщину. Мы встречаемся уже больше года. Она моложе мамы и у меня есть шанс, что она родит мне ещё детей, как я и мечтал всю жизнь.
Я молчала.
- Ларк, у мамы есть ты.
Я по-прежнему лежала с закрытыми глазами и молчала.
- Я же не брошу вас, я помогать буду, и с тобой будем видеться. Ты к нам по выходным и на каникулах приезжать к нам будешь.
Я упорно молчала.
- Ларка, ну не молчи ты!- не выдержал отец.- Ну, скажи хоть что – нибудь!
- Кто она?
Мой голос казался чужим даже мне.
- Моя коллега. Её зовут Валерия.
- Скажи правду маме- сухо сказала я и отвернулась к стене. Тогда я проревела всю ночь. В школу пошла с опухшими глазами. Мама всё видела, но ничего не сказала, давая мне возможность решить всё самой. В школе я всем сказала, что у меня какая – то не понятная аллергия. Лишь Лялька знала правду. У нас с Лялькой в школьном дворе был укромный уголок, о котором никто не знал. Вот после уроков мы с Лялькой скрылись от всех там и я ей обо всём рассказала, а потом мы просидели, обнявшись там до вечера и рыдая в три ручья. Я плакала над своей несчастной судьбой, а Лялька просто так за компанию. Развод был тихим, без слёз и стенаний мамы. Папа на следующее утро собрал вещи и ушёл. Мама же делала вид, что всё хорошо и ничего не изменилось. Только её глаза с тех пор редко стали улыбаться. Я же решила отца никогда не прощать. Я отказывалась разговаривать с ним по телефону и встречаться, не принимала никаких подарков. Если случайно мы сталкивались где – нибудь на улице или в магазине, я всегда старалась уйти поскорее, придумывая на ходу какое – нибудь неотложное дело. Тогда во мне наверно говорил юношеский эгоизм, пока однажды не выдержала мама и не вмешалась. Она провела со мной серьёзную психологическую беседу на тему отцов и детей, долго меня убеждала, что я неправа и в конце – концов, убедила. Сейчас мы с папой ещё больше друзья, чем когда он жил с нами. Правда, с его новой женой знакомиться я отказалась. Так что мы друг друга знаем разве, что по фотографии, да рассказам папы. Правда, она мне один раз звонила в попытке со мной поговорить о папе, но я ей лишь нагрубила. Детей, о которых так мечтал папа она ему так и не родила. То ли не смогла, то ли не захотела. Я никогда не спрашивала подробности, но из случайно оброненных фраз папы, я поняла, что живёт он с Валерией, как кошка с собакой. В общем, как бы он не старался, а счастливее так и не стал. Мы, в самом деле, часто виделись с отцом, если он не был в экспедиции. На днях он приезжал ко мне домой. Мы сидели на кухне, пили, как в детстве чай с баранками и болтали обо всём на свете. Папа рассказывал об экспедициях, раскопках, о своих планах на эту зиму и весну. Я любила такие встречи и ценила каждую минуту нашего общения.
- Ларк,- вдруг сказал папа
- Я тебя тут как – то с кавалером видел, подходить не стал, чтоб не мешать. Твой?
- Мой.- Улыбнулась я.
- Знаешь, а он мне понравился. С виду настоящий мужчина. Познакомишь как – нибудь?
- Я кивнула.
- А я всё голову ломаю, отчего это моя дочь так светится? А она оказывается, влюбилась! Влюбилась, а, Ларк? -Он тряс меня за плечи. - Признавайся отцу, влюбилась?
- Влюбилась. Хотя и зарекалась не влюбляться.
Он сел и вздохнул.
- Это ты зря. Если любовь настоящая, то всё хорошо будет. Знаешь, Ларка, как я хочу, чтоб ты была счастливой за нас с мамой.
- Пап, ты скучаешь по маме?- Я знала, что отец скучает, но всё же спросила
- Знаешь, я только теперь понимаю, что потерял свою истинную любовь и тем самым обрёк на страдания и себя и маму. Но исправить ничего нельзя. Мама никогда меня не примет назад.
Эта была горькая правда. Мама никогда не примет папу назад. И всё же он делал робкие попытки. Отец часто приезжал к ней, помогал по хозяйству, ремонтировал поломанные краны или розетки, ездил за покупками. Летом он помогал на даче. Всегда ей дарил сувениры. Мама коллекционировала черепах и за это время у неё скопилось предостаточно этих пресмыкающихся. Большую часть коллекции составляли сувениры папы. А ещё отец маме помогал финансово. Напрямую мама денег у него не брала, так он их тайком оставлял. То в цветочный горшок сунет, То под телефон положит или в мамину косметичку, а то просто в ящик письменного стола. Мама с начало ругалась с отцом, но потом махнула рукой. Как – то и с мамой у нас состоялся разговор о возращении отца.
- Я не могу его принять, Ларчик- сказала мне мама.
- Это как у животных. Раз обидишь их и они уже боятся людей, шарахаются от них, а тут… тут даже не обида. Я и слово – то правильного не подберу.
Я знала их историю любви. Они были знакомы семь лет. Из них пять лет папа ухаживал за мамой и ждал, когда же она наконец, ему ответит взаимностью, а потом ещё два года уговаривал её выйти за него замуж.
Мы пообедали, попили чаю с моим вишнёвым пирогом, который неустанно нахваливала Валентина Ильинична и в итоге она попросила рецепт. А затем мы вернулись в комнату. Валентина Ильинична достала фотоальбом и показала мне фотографии маленького Германа. Вечером Герман меня проводил домой.
- Твоя мама чудесная женщина и очень любит твоего отца.
- У них любовь ещё со школы. С первого класса за одной партой сидели. Они учились в художке. Но после школы мама никогда больше не брала кисти в руки, отдав пальму первенства отцу. Мама всегда его считала большим талантом. В общем, отец стал художником, а мама работала библиотекарем. После института отец на ней женился и любил её до последнего вздоха. Он буквально боготворил её. Смерть отца для неё стала страшным ударом, но она молодец, выстояла. Хотя её здоровье пошатнулась здорово.
- А что за кулон у неё?
Эту капельку отец ей подарил накануне отлёта. Он летел в Польшу, там должна была открыться его выставка, а через два дня у них должна была быть очередная годовщина свадьбы. Он и подарил ей эту капельку в честь годовщины. Дарил со словами, что он давно пророс в неё, а она в него и их кровь давно стала одной группой. Теперь мама почти никогда не снимает этот кулон.
- Редко встретишь такую любовь- сказала я.
- Редко вообще встретишь любовь- поправил меня Герман.
Мы стояли у моего подъезда, светили фонари и окна домов. Я люблю ночные города, в них словно есть какая – то магия.
- Может зайдёшь ко мне?
- Зайду.
Мы поднялись ко мне. Радостный Цзю с заливистым лаем прыгал то на меня, то на Германа. Свет включать не хотелось, и мы зажгли свечи.
На утро выпал первый снег, зима медленно, словно с ленцой вступала в свои права. Герман спал и чему – то улыбался во сне. Цзю пытался залаять, зовя меня на улицу, пришлось на пса цыкнуть, и он понимающе притих. Стараясь не шуметь, я собралась на работу. Герману я написала записку, что завтрак на столе, а Цзю остался без утренней прогулки. Красной ручкой я крупно написала «люблю» и нарисовала воздушный поцелуй. Записку прикрепила к холодильнику магнитом со скарабеем, прошла в комнату, едва касаясь губами, поцеловала Германа и ушла на работу. Декабрь только начался, а наши девочки уже завели разговор про Новый Год. Кто, где и с кем будет его встречать. У Ирки Самсоновой была новая головная боль, даже две. Первая из них, в чём встречать, а вторая ей надоел обычный праздник, и наша Ирина Аркадьевна решила устроить маскарад. Вот ломала голову в какой маске ей быть самой, а главное как сагитировать на такое мероприятие своих друзей. Я не знаю, может оно так правильнее жить и планировать всё заранее, но я так никогда не умела и потому всё решаю в последний момент. А ещё у нас в редакции все, будто дети радовались первому снегу.
- Жалко растает быстро. Первый снег никогда долго не лежит- кто–то сказал сокрушённо. Но, похоже, снег таять не собирался, к вечеру он пошёл снова и лишь усиливался. После работы меня встретил Герман. С ним был Цзю и он тоже радовался снегу. Мы ещё днём решили вечером прогуляться. На снегу отражался свет фонарей, окон домов, фар проезжающих мимо машин и витрин магазинов. Казалось, что ты попал в страну снежной королевы. Эта картина завораживала своей магией. Магазины уже начинали украшать свои витрины гирляндами, мишурой и дождиком. Надо будет купить новую ёлочную игрушку. Это моя традиция с детства покупать новую ёлочную игрушку в каждый Новый Год. Оставшиеся три недели до нового года мы с Германом ездили по магазинам в поисках подарков для близких и друзей. Тридцатого декабря я пораньше убежала с работы. У меня на вечер было запланировано уйма дел. Новый год мы договорились встречать у Германа дома. Моя мама на новый год уезжала к родне в Санкт – Петербург. Она конечно и меня звала, но я предпочла остаться дома. Она возвращалась в первых числах января и рождество мы решили встретить у неё. Вечером Герман принёс большущую ёлку, Я всегда в большой комнате ставлю живую ёлку, а в спальне у меня стоит искусственная. Герман на ёлку повесил гирлянду и помог мне украсить её игрушками. Тридцать первого декабря у нас в редакции был неофициальный выходной. Наш главный редактор Полина Юрьевна нас понимала и потому мы с тридцать первого декабря уже не работали. Тридцать первого днём ко мне пришла моя подруга Зоя. Она работала парикмахером и у неё были поистине золотые руки. Поэтому свою голову я доверяла только ей. Зоя сделала мне причёску и ушла. Макияж я сделала сама. Вечером за мной зашёл Герман, и мы ушли к нему. Валентина Ильинична нас уже ждала. Она была одета в шёлковое оливкового цвета платье, на шее была неизменная золотая цепочка с кулоном – капелькой из граната. В комнате стояла живая украшенная елка. Новый год в целом прошел весело. Под звон бокалов, смех и песни под гитару, на которой неплохо играл Герман. Побыв у Германа, мы отправились к нашим общим друзьям, как выяснилось у нас оказались и такие. Вернулись мы под утро. Валентина Ильинична ещё не спала, мы ещё немного посидели и угомонились. Нас всех разбудил мой надрывно вопящий мобильный телефон. Сколько хочу звонок сменить и всё руки не доходят.
- Я слушаю- сонно промямлила я.
- С Новым Годом! С новым счастьем! Заорала мне прямо в ухо трубка.
- Лялька! И тебя тоже с наступившим! А ты где?
- Я в экспедиции на севере.
- А когда вернёшься?
- Я приеду осенью, в сентябре, скорее всего- продолжала мне верещать в ухо Лялька.
- Лялька, пожалуйста,- взмолилась я- не кричи мне так в ухо. Я тебя прекрасно слышу.
- Ой, Лариск, у нас тут такая связь,… Сбавив тон, сказала Лялька.
- Лялька, мне столько тебе надо рассказать!
- Мне тоже тебе. Я ужасно по тебе соскучилась.
- Я по тебе то же скучаю, приезжай скорее. Мы распрощались. На душе впервые с прошлой весны было по-настоящему легко и светло. Какой бы Лялька не была бы малахольной, но я её всё – таки любила и в самом деле очень скучала.
Рождество мы отмечали у мамы. Она нас встретила в шерстяном платье вишнёвого цвета и вышивкой. Мы разделись и прошли в комнату. У окна стояла ёлка украшенная конфетами, мандаринами и орехами. На меня пахнуло детством. На окне между горшками с геранью, свесив хвост и лапы, спал кот. Он был весь чёрным, а грудка и живот белыми, будто он был в фартуке, на голове было белое пятно напоминающее колпак повара. Мама сначала из – за такого «наряда» назвала кота Поварёнком, но имя оказалось слишком длинным и Поваренок стал Коком. Кок был откормлен и весь лоснился. Он мне напоминал кота из мультика про блудного попугая. А ещё Кок был до неприличия ленив. Как – то на даче с ним вздумал поиграть Лис, но Кок отмахнулся от него лишь лапой. С тех пор Лис больше ни разу не подходил к нему, решив, что лучше играть со старым проверенным другом Цзю. Кок поднял голову, обвёл нас осоловелым взглядом и опять захрапел.
- Ларчик, помоги мне, пожалуйста- суетилась мама.
- Мамуль, не суетись. Ведь уже всё на столе.
- Я хлеб ещё не порезала. Порежь ты, а?- я ушла на кухню.- И вино достань из холодильника- крикнула она мне вдогонку. Я нарезала хлеб, достала вино и мы сели за стол. Женщины очень быстро нашли общий язык. К тому же у них оказалось множество общих знакомых. Когда мы вышли из – за стола женщины весело болтая удалились на кухню, а я стала показывать Герману свои рисунки. Их все хранила мама, тут было всё: от моих двухлетних каракулей до институтских рисунков. Когда они вернулись в комнату, Герман рассматривал рисунок с женщиной, которая на руках держала младенца.
- А – а – а!- улыбнулась мама.- За этот рисунок Ларчик получила первую премию на городском конкурсе одарённых детей.
Это была правда. На те деньги мне как раз купили большой мольберт, он сейчас стоит у меня, а у мамы стоял мой детский.
- Знаете, я все её рисунки храню. Ларчик на меня ругается, мол, зачем хранить столько макулатуры, а как же я их выброшу? Это же память. За каждым её рисунком есть история.
- Я их почти все помню. Вот этот,- Мама из стопки альбомных листов выдернула один, на котором была нарисована часовня.
- Она рисовала, когда болела воспалением лёгких и лежала в больнице. А из окна её палаты была видна часовня. Или вот этот. Мама, снова порывшись, достала альбомный лист.
- Она рисовала после нашего с мужем развода. На рисунке была изображена девочка, которая сидела перед гаснущей свечой. Я тогда рисовала множество вариантов этого рисунка. То девочка сидела у открытого окна и смотрела на звёздное небо, то у девочки на ладони сидела белая птица.
- Эти рисунки отрезок жизни моего ребёнка. Она выделила слово «Моего».
- Вот надо двери поменять в комнату и на кухню, а не могу. Вот тут, например,- мама прикрыла дверь- нарисована Дева Мария, а на кухне нарисован отплывающий корабль. Вот как менять? Жалко же выбрасывать. Она вздохнула. Зазвонил мелодичный колокольчик дверного звонка.
- Ой, это наверно папа пришёл. Он звонил с утра и обещал зайти. Мама бросилась в прихожую открывать дверь.
- С Рождеством! – услышала я в коридоре голос отца.
- Проходи, Игорь. У меня Ларчик в гостях.
- И не одна как я вижу.- заходя в комнату, сказал он.
- Всех с праздником! Папа на стол поставил шампанское, из пакета достал коробку кофе и фрукты. Мы ещё немного посидели за столом. Потом попели песни под гитару. Папа принёс свою, а Герман по моей просьбе взял свою.
- Слушайте,- неожиданно сказал папа- а давайте на выходных, на природу все вместе поедем, а? На лыжах покатаемся. Ларк, давай.
- Я не против – откликнулась я. Герман тоже был согласен, а мама и Валентина Ильинична сказали что подумают. У мамы мы засиделись до вечера. Я помогла ей убрать со стола, и мы уехали. Отвезя Валентину Ильиничну домой, Герман мне предложил покататься по ночному городу. Большими пушистыми хлопьями падал снег, он переливался в свете фар. Когда мы подъехали к моему дому Герман вручил мне коробку.
- Это тебе. Я открыла её, в ней было сердце из стекла, а над ним парил ангел, укрывая его крылом.
- Пожалуйста, не разбей это сердце- попросил он. Я убрала подарок обратно в коробку.
- Я постараюсь- обняв его, прошептала я.
- Это ещё не все. Мягко высвобождаясь, сказал Герман. Он снова выудил от куда – то коробочку в виде сердца. Внутри лежало кольцо.
- Я прошу тебя стать моей женой. Ты выйдешь за меня замуж?- Говорить я не могла
И поэтому только кивнула.
- Если кольцо будет велико, мы поменяем его. Я обо всём договорился в магазине, благо там знакомая работает.- Кольцо оказалось впору. Герман наклонился ко мне и нежно поцеловал.
Зима выдалась снежной и в меру морозной. Мы с Германом почти каждые выходные выезжали за город, катались на лыжах или просто бродили по заснеженным тропинкам леса. Если мы не ехали на природу, то ходили на каток кататься на коньках. После работы меня встречал Герман, и мы гуляли где – нибудь в парке или сидели в каком – нибудь уютном кафе, болтая обо всём на свете. Может поэтому, так было жаль расставаться с этой зимой. Но всему приходит конец. Уже вовсю шумела весна, давно отплакали капели и отзвенели ручьи. Хотя весна в этом году и припозднилась, но она не была такой болезненно – щемящей как прошлая. Уже была середина мая, распускалась черёмуха, а по ночам, словно пробуя свой голос выводили трели первые соловьи. Мы с Германом уже строили планы на наш отпуск. Мы решили ехать в Ялту. Как выяснилось, Герман там никогда не был. У меня отпуск был в конце июля, Герман то же взял отпуск июль – август. А ещё меня в июне ждала командировка в Берлин. Это будет наша первая серьёзная разлука с Германом. И я всё – таки переживала по этому поводу. Хотя я была почему – то твёрдо уверена, что мы это испытание выдержим.
Двадцать пятого мая двадцать пять лет назад я родилась. Утром меня разбудила мелодия «happy birthday». Это Герман установил её на будильник с вечера. Потом позвонила Лялька, правда и в этот раз нас связь подвела. Следом позвонила мама. В редакции меня поздравили девчонки. Так уж вышло, что этот мой день рождение выпал на пятницу, а пятница у нас всегда короткий день, а тут мы его ещё на час сократили и всей толпой отправились в кафе.
- Ох, Ларка, замуж тебе пора- вдруг ни с того ни с сего сказала Верочка.
- Осенью выйду.- сказала я.
- Как осенью? Переполошилась наша Ирка Самсонова.
- Нет, подожди, что правда? Ты что серьёзно осень. Замуж выходишь?- не верила Ирка.
- Да, правда, правда.
- Ой, Ларка! Подбежала ко мне Дашка и, обхватив руками за шею, повисла на мне.
- Я так рада за тебя!
- Ты от своей радости меня удушишь.
- Эх, а я опять остаюсь в меньшинстве- вздохнула Вера.
- Мне уже далеко за тридцать, а я всё ещё не замужем, да и вряд ли теперь выйду.
Вера действительно была старше нас всех, но её личная жизнь почему – то не складывалась. Она не была дурнушкой, вполне миловидной, но замуж она так и не вышла, хотя всегда мечтала о собственной семье. У Веры никого не было, она выросла в детском доме. Мы стали наперебой утишать Веру, но она лишь отмахнулась от нас, мол, ладно вам, я уже привыкла. Но её было по человечески жаль. Но в целом посидели мы славно. За два года работы в редакции я сроднилась со своим коллективом и всей душой полюбила своих девчонок. Вечером пришёл Герман, и мы устроили небольшой праздничный ужин. А в субботу мы собрались у мамы, в честь меня она испекла торт, который так и назывался «Ларчик». Мой юбилей отметили шумно и весело.
Лето, как известно, пролетает одним мигом. Обычно его долго ждёшь, а когда оно приходишь, то его и не видишь. В июне я всё – таки ездила в Берлин и едва дождалась конца командировки. Теперь мы с Германом ждали отпуск. В конце июля мы уехали в Ялту. Море, солнце, песок и крики чаек, а главное со мной рядом был Герман. Я наслаждалась покоем. Элеонора была очень рада за меня. Вообще, эта дородная женщина никогда не унывала. С Элеонорой мы познакомились, когда с мамой отдыхали в санатории. Узнали, что Элеонора живёт в Ялте и с тех пор мы у неё постоянные гости. Вернулись мы в конце августа. Лис и Цзю были на даче у мамы и должны были вернуться в сентябре. С моря мы привезли кучу самых разнообразных раковин, сувениров из них, а ещё много фотографий. Последние дни отпуска прошли в мелких домашних хлопотах.
Утром первого сентября меня разбудил аромат свежесваренного кофеи жарящихся сырников. Я медленно открыла глаза. На столе стоял свежий букет хризантем.
- И когда это Герман успевает?- подумала я. Я встала, накинула халат и прошла на кухню. Герман стоял у плиты и ловко перекидывал со сковороды на подогретую тарелку румяные сырники.
- Доброе утро, моё беловолосое счастье!- обнимая Германа, сказала я.
- Так всё – таки твоё?- улыбаясь, уточнил он.
- Угу. А ещё ты моя голубоглазая любовь..
Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его, а затем, подцепив на ноги тапки, скрылась за дверью ванной. Мы позавтракали. За окном разгорался ясный день.
- О, а вон Егорка с Евдокией Ивановной в школу пошёл.- глядя в окно, сказал Герман.
- Эх, вот бы мне сбросить бы хотя бы лет десять, я бы то же с удовольствием пошла бы в школу, но, увы, мне пора на работу. А ты сегодня дома?
- Да. Поработаю немного дома. Я собралась, поцеловала Германа и вышла из дома. На улице было по-летнему тепло.
Осень в этом году обещала быть теплой и ясной. Я бежала на остановку, когда меня окликнули.
- Лариска! Гладина!- Я остановилась и оглянулась. Ко мне бежала Лялька. Я бросилась к ней навстречу.
- Лялька!
- А я тебя зову, зову!- Мы обнялись.
- А я не слышу! На работу бегу, уже опаздываю. А ты когда вернулась?
- Сегодня утром. Я вещи в камере хранения оставила, а сама вот к Славику бегу, чтоб вещи забрал. Я ему вчера не дозвонилась, а сегодня как назло телефон в дороге разрядился. А он тут недалеко живёт.
- Подожди тараторить! Какой ещё Славик?- не поняла я.
- Ай, да, ты же не в курсе ещё. Славик это мой новый кавалер.
- А как же твой Хохлов? Ты же говорила всегда, что он вот такой мужик!- не удержавшись, поддела подругу я.
- Да не его! Хохлов так! Не мужик, а тряпка. А вот Славик… тот настоящий мужик.-
У Ляльки, так всегда бывшие мужики оказываются хуже новых, а новые на время становятся богами.
- Ой, ладно, что всё обо мне да обо мне. Ты – то как?
- Лялька, я замуж выхожу.
- Как замуж? Куда замуж? Зачем замуж? За кого замуж? Наконец – то нашёлся нужный вопрос у опешившей Ляльки.
- За Германа. Свадьба через месяц.
- Герман, Герман. Лялька наморщила лоб, припоминая кто это такой Герман.
- Ну, помнишь, год назад мы с тобой сидели в кафе, а к нам подошёл молодой человек и подарил мне белые розы. Его девушка тогда на свидания не пришла, а ты ему потом мой номер дала.
- А – а – а- а! Это тот, что с белыми волосами, да?
- Да, да! Ты мне тогда ещё пророчила, что он моя судьба.
- Ну так я же права оказалась.
- Права.
- Так значит, у вас случился роман?
- Мы любим друг друга.
- Ой, подруга!- Лялька, схватив меня за плечи, приплясывая, закружила меня.
- Давай, рассказывай подробности.
- Лялька, я на работу опаздываю.- Слабо отбивалась я.
- Правда. Давай встретимся вечером, посидим где – нибудь, поболтаем.
- Ладно- отпуская меня, но, всё ещё приплясывая, согласилась Лялька.
- Я за тобой на работу заеду.
- Ага.- Я побежала на остановку. Опять будет наша Полина не довольна моим опозданием, ну и пусть.
После работы за мной заехала Лялька. Она ждала меня на красной «Феррари».
- Ух, ты!- садясь в машину, восхитилась я- Откуда?
- Представляешь, это Славик устроил мне сюрприз к моему приезду. Я приезжаю, а меня уже ждёт моя Ласточка! Лялька просто светилась от счастья.
- Этот твой Славик, что миллионер?
- Нет, он просто успешный бизнесмен. И не завидуй!
- А я и не завидую. Я очень рада за тебя.
– Мы выбрали уютное малолюдное кафе. Лялька взяла меню.
- А может по бокалу шампанского, а?
- Ты же за рулём?
- А я Славику позвоню, и он нас заберёт.
- Тогда лучше по бокалу вина. Не люблю шампанское.
- Хорошо. Мы сделали заказ.
- Значит, ты выходишь замуж- протянула Лялька.
- Угу.
- Лариск, ты же всегда любила осень- я кивнула.
- Вот она тебе и отплатила осенним счастьем.- Я снова кивнула. Нам принесли заказ. Мы выпили за наше счастье и продолжали без умолку болтать. Лялька рассказывала про Славика и как с ним познакомилась, а я про нас с Германом. Затем мы вспомнили наших одноклассников. Оказалось наша скромняга, Светка Павлова вышла замуж за американца и теперь живёт где – то там, а наш вечный балагур Лёшка Волков работает дипломатом. Затем мы вспомнили, как отдыхали в детском лагере для одарённых детей и смеялись, вспоминая наши детские проказы. Вспомнили мы и наш институт, как засиживались допоздна у наших друзей в общежитии, как пели под гитару песни, как было тогда весело. Когда мы вышли из кафе уже было темно. Лялька предварительно позвонила Славику.
- Он будет через десять минут. Он тут рядом живёт, то есть он живёт не тут, а здесь живёт его мама, а он пока у неё.- пояснила Лялька.
- Славик оказался среднего роста, он был немногословен. Он был спортивного телосложения, его угольные глаза блестели в свете фар. Он был гладко выбрит, может, поэтому его подбородок казался тяжёлым. Не знаю почему, но он мне напомнил бульдога. Славик галантно открыл нам дверцу.
Домой я вернулась поздно. Сняв туфли я прошла на кухню, на столе стояла корзина с моими любимыми сливами и грушами.
Значит, приехала с дачи мама. Я вошла в комнату. Верхний свет включать не хотелось, и я нажала кнопку ночника. Комнату залил мягкий зеленоватый свет. Лис спал в кресле, а Цзю рядом на полу. На столе стоял утренний букет Германа. По комнате плыл аромат цветов, осени и осеннего счастья.
(Елена Леквинадзе)