ПУБЛИКАЦИИ
Солнце в ладонях
Какое счастье - встретить человека, который по-новому осветит для тебя мир, принесет тебе солнце в ладонях и свое большое горячее сердце! Он придет, и с ним ты научишься слушать Пение птиц, понимать красоты произведений искусства. С ним для тебя раскроется что-то такое, чего ты не видел, не понимал раньше, ты узнаешь, как сложна и прекрасна жизнь, и станешь добрее, человечнее, зорче.
Такое счастье пришло к людям, о которых я расскажу позднее, а сначала о нем, об этом человеке.
Если вы увидите его на улице или в трамвае, вы не заметите в нем ничего особенного. Застенчивая, чуточку нескладная фигура и голос какой-то робкий, неуверенный, а глаза голубые, доверчивые, как у ребенка. И фамилия у него обыкновенная - Нашивочников.
Когда я познакомилась с Юрием Алексеевичем, он сразу же выложил передо мной целый ворох ребячьих рисунков. Развесил их по стенам, наколол на спинку дивана, разложил на полу, и мне показалось, что в комнате ожила радуга: столько было в этих рисунках света, тепла, голубого и зеленого мира. В комнате буйствовали краски, они кричали о красоте земли, о радости жизни, и мне непременно захотелось познакомиться с авторами этих рисунков как можно скорее.
И вот мы уже в интернате на Охте, где преподает Юрий Алексеевич.
В коридоре царили звуки Шопена - где-то шел урок музыки, в зале тренировались гимнастки, во дворе мальчики сражались в шахматы, а девочки прыгали через веревочку. Малышня носилась по лестницам и под шумок пыталась проехаться по перилам. В общем, все было, как в других интернатах и школах, разве что дети здесь выглядели по-особому подтянутыми: у девочек в косах цвели пышные банты, а воротники у мальчишек сияли ослепительной белизной. Только вот при встрече с Юрием Алексеевичем ребята не здоровались... Нет, они не были невежливы. Они были слепы. И этих детей Юрий Алексеевич учил рисовать.
Как-то в руки Юрия Алексеевича попал журнал, где зарубежный ученый утверждал, - что слепые люди совершенно не способны к творчеству, начисто лишены эстетического восприятия действительности и вообще эмоционально ограничены. С этим Нашивочников никак не мог согласиться. Наблюдая, как слепой соседский мальчик с усердием водит карандашом по бумаге, пытаясь что-то нарисовать, Юрий Алексеевич понял, что в человеке заложена неистребимая жажда творчества, и, если человек попал в беду, надо только помочь ему преодолеть барьер, который поставила между ним и миром слепота. И Юрий Алексеевич решается дать слепоте бой. В интернате на художника сначала смотрели, как на чудака. Это сейчас у него специальная мастерская с лампами дневного света. А раньше была крошечная каморка рядом с баней.
Зато в желающих рисовать недостатка никогда не было. Задолго до урока у двери каморки выстраивалась очередь. Счастливчики, которым удавалось захватить место на лавках и на полу, с наслаждением пытались рисовать, стоически выдерживая жарищу, запах мочалки и мыла. Но рисовать никто не умел. Юрию Алексеевичу еще предстояло их этому научить.
Нашивочников верил, что слепой, находясь среди зрячих, слышит от них о цветовом многообразии окружающего мира и у него постепенно появляются крепкие, устойчивые связи между словом, характеризующим внешнюю среду, и ощущением, которое испытывает слепой, соприкасаясь с ней. И Юрий Алексеевич рассказывал ребятам, как серебрится трава при лунном свете, какими бывают вода и небо ранним утром, как прозрачен воздух весной. Он вывозил их за город, на свидания с природой, читал сказки и былины, Пушкина и Тургенева, Есенина и Светлова. Он будил у них мысли, чувства и воображение.
Сначала он учил ребят лепке. Юрий Алексеевич был убежден, что ребятишки легко справятся с этой работой, и других старался в этом убедить. Но другие были уверены в обратном и отказывали ему в помощи. Юрий Алексеевич целый месяц таскал глину ведрами и в рюкзаках, карабкался по карьерам Пулковских высот, в кровь растирая руки и плечи. Ночами он разминал глину, делая ее живой и пластичной, а главное, чтобы не оттолкнуть ребят, приятной для осязания. Еще учась в Академии художеств, Юрий Алексеевич тратил свою студенческую стипендию, покупал в антикварных магазинах статуэтки из фарфора и бронзы. За несколько лет у него собралась неплохая коллекция и сейчас она как нельзя лучше пригодилась. ..Его ученики с восторгом лепили фигурки детей, забавных зверюшек и птиц. Занятия лепкой обогатили и расширили духовный мир ребят, и они уже рвались к более сложному - к рисунку, к живописи.
По воскресеньям, отправляясь за город Юрий Алексеевич привозил ребятам охапки кленовых листьев, пахнущие сыростью грибы, цветы и таинственные лесные фигурки. Ребята ощупывали узловатые сучки и корни, радостно и возбужденно споря, на что они похожи: на дикую собаку динго, на колдунов или на Змея Горыныча. От этих образов и запахов у ребят начинала чуточку кружиться голова, а сердце билось часто-часто.
Слепая от рождения Женя Павлова, положив на ладонь бабочку-капустницу, восторжено кричала:
- Юрий Алексеич, смотрите, какая она красивая, нежная! Я хочу нарисовать луг, много-много цветов, небо и бабочку!
- А я нарисую маленького зайчишку,- задумчиво улыбалась Тамара Куренкова.- я знаю, какой бывает зайчишка. И лес. А правда, Юрий Алексеевич, что лес зеленый только в солнечную погоду, а вечером он бывает синий и даже черный? Я уж совсем об этом забывать стала, а вот сейчас вспомнила...
Да, это было, пожалуй, самым главным - Они вспоминали, вспоминали то, что видели давно и что совсем почти уже забыли. Темнота отодвигалась, в мозгу вспыхивали краски, оживали образы, воображение складывало из них новые образы и краски, новые представления, и мир раздвигался, становился шире. На помощь ребятам пришло внутреннее зрение, и теперь они жили яркой, богатой чувствами и впечаглениями жизнью. Но Юрий Алексеевич пошел дальше. Он учил ребят не просто подражать жизни в рисунке или скульптуре, а рассказывагь о ней, не срисовывать, а размышлять, придавая, большее значение внутреннему содержанию нежели внешнему сходству. Именно поэтому в работах учеников Юрия Алексеевича так много мысли, чувства и настроения.
Вот загадочно-прекрасная волшебница в звездном плаще, созданная Женей Павловой. Женя любит сказки и стихи, сама пытается сочинять немножко и в рисунки свои включает что-то из того мира, который создан воображением. Тамара Куренкова увлекается художественной гимнастикой, прекрасно играет на пианино, и фигурки ее гимнасток удивительно грациозны, легки и полны музыки. А если бы вы увидели скульптуру мудрой птицы слепо-глухо-немого Юры Лейнера или необыкновенно лиричный балерьеф Аленушки Тамары Куренковой, вы бы подевились не только совершенству форм, но и глубокому внутреннему, эмоциональному содержанию этих работ. Не боюсь сказать: это уже искусство, настоящее, живое и трепетное.
А рисунки, апликации и мозаика малышей! От них невозможно оторвать глаз, настолько хороши они по форме и разнообразны по цвету. А ведь еще совсем недавно считалось, рисунок, выполненный слепым, может быть понятен только слепому, а занятия живописью вообще недоступны людям, лишенным зрения. Однако Юрий Алексеевич сумел доказать, что эта точка зрения в корне неверна. Он сделал то, что не удавалось еще никому: нашел технику рисунка и живописи, которые дали слепым возможность создавать картины общедоступными изобразительными средствами, Юрий Алексеевич смастерил специальную палитру для мозаичных работ. Точно такая же палитра есть и для цветных карандашей.
О том, как можно рисовать на пенопласте, восковыми карандашами на меловой бумаге, скальпелем на пластилине, как можно, не видя, создавать изящные линогравюры, многоцветные мозаики и аппликации. Обо всем этом напишут еще не одну статью. Пять лет жизни посвятил Юрий Алексеевич созданию этих методов. Сейчас Нашивочников разрабатывает программы, по которым, используя его методику, будут учиться те студенты Педагогического института имени А. И. Герцена, которым предстоит преподавать в школах слепых. Юрий Алексеевич глубоко убежден, что систематические занятия со слепыми изобразительным искусством дадут им возможность применить свои навыки на практике, а особо талантливым даже стать профессиональными художниками или скульпторами.
Я не знаю, получатся ли художницы из Тамары Куренковой и Жени Павловой, но вот я разговариваю с ними и еще глубже понимаю, что сделал для них этот человек.
- За пять лет, что я рисую,- говорит тоненькая, необыкновенно поэтичная Тамара,- я вспомнила, что видела раньше, и нет уже вокруг темноты.
А вот Женя не видит от рождения, и рисование помогает ей представить то, о чем она прочла в книжках, о чем ей рассказывают, или то, что она поняла или ощутила сама. По-моему, непременно надо всех слепых учить рисовать. Необязательно, чтобы они стали художниками, просто рисование лучше помогает представить себе окружающий мир. И потом рисовать- ведь это такая радость!
Тамара дарит мне на память свои рисунки. В них так много солнца, что мне кажется, я уношу с собой ясный весенний день. Это солнце принес ребятам на Охте удивительный человек Юрий Алексеевич Нашивочников.
Как хорошо, что есть на свете люди, приносящие солнце!
Вероника Кононенко
Вечерний Ленинград №111 (6273)
Суббота, 14 мая 1966 года.