СЛЕПОЙ ХУДОЖНИК

ПУБЛИКАЦИИ

Труд -7   

14 декабря 2000 г.    СИЛЬНЫЕ ДУХОМ


Работы художника Дмитрия Дидоренко только за последние несколько лет выставлялись в Москве, Санкт-Петербурге, Осаке, Бостоне, Мюнхене, Нюрнберге, что само по себе удивления не вызывает. Необычно другое – в 1991 году двадцатичетырёхлетний художник полностью лишился зрения.


Дмитрий Дидоренко

Красочные грезы на черном фоне

Картины этого художника не раз выставлялись
за рубежом, их охотно покупают любители живописи,
зачастую даже не подозревая, что автор полотен слеп.

Художник Дмитрий Дидоренко

- Я ведь точно знал, что в этом капонире не учтенных мин нет. Мы все там облазили с миноискателем, - рассказывает Дмитрий. – А она, видимо, выбилась из глубины воронки, где остальные мины обезвреживали, и притаилась. Когда я снял оцепление и мы с ребятами пошли смотреть, что и как, вижу: лежит она и, будто собака, зубы скалит. Чувствую: вот-вот взорвется, уже поползли мелкие трещинки. А дальше – как в замедленной съемке: я на нее прыгаю, но не долетаю полметра. Меня отбрасывает взрывной волной, ребят тоже. Но они встают, а я нет. При чем вижу себя со стороны, лежащего, будто кричу парням: не трогайте, ему же больно! А потом медленно так возвращаюсь в свое тело. Пилотка в клочья, дерево за мной сломалось пополам, 78 осколков в тело вошло, два из них навылет. Потом врачи и военные саперы, которые приехали разбираться, говорили, что после такого выжить нельзя.

- Дима, а все-таки почему тебя потянуло заниматься таким рисковым делом? Ты что, в армии сапером был?

- Нет, сначала служил в Прибалтике, потом под Москвой в резерве Генштаба, где все солдаты с высшим образованием. А потом был «Поиск», харьковский центр патриотического воспитания, куда приходили те, кто вдоволь не «настрелялся», но военное дело знал. Мы искали взрывоопасные предметы, останки солдат (и наших, и немецких) – их до сих пор находят тысячами. Я и сейчас числюсь инструктором «Поиска». Многие ребята это дело не бросили. Да и я бы не бросил, если б не ранение…

- Может быть, стремление быть «на передовой» - это у тебя фамильное? Сужу опять же по картинам, по аннотациям к ним. В своих работах ты даже прадедов вспоминаешь, которые были военными.

- Да, один прадед по матери в начале века возил почту из Тифлиса в Грозный, а это и в те времена было занятием опасным. Прадед по отцу бился на фронтах в первую мировую войну дослужился до хорунжего, имел медаль «За храбрость», два Георгиевских креста, затем весь бант. А в тридцатых его осудили как классового врага. Дед Петр Григорьевич оборонял Москву, а в конце войны въехал в Берлин на «тридцатьчетверке», как на белом коне.

Я часто об этом думал, когда работал над графической серией «Русская тема»: «Три наших защитника – это спокойствие, терпение и уверенность». Но защита Отечества – дело святое, а война сама по себе – большая глупость. Так думают все нормальные люди на свете. Особенно те, которые на войне потеряли близких. В Германии меня привечали родственники командира подводной лодки, который погиб в Балтийском море от нашей торпеды. И того немецкого офицера, который не вышел из советского концлагеря.

У нас за упокой ставят свечки, а они готовы оплатить счет за операцию в лучшей глазной клинике Германии.

- Когда же состоится операция?

- Это зависит не от меня и не от них. Амбулаторную компьютерную карточку пациента я уже получил. И если бы захотел просто увидеть свет или очертания предметов, то за этим бы дело не стало. Тем более, что нервы глазные сохранились. Но мне вялое зрение ни к чему, я обхожусь без него. Я хочу видеть, как раньше. Вот только появится технология, позволяющая добиться радикального результата и я соглашусь на операцию.

- Правда ли, что у твоих близких были похожие драмы с потерей зрения?

- Правда. Двоюродный прадед стал незрячим в Цусимском сражении, но сумел выплыть и не потеряться в жизни. Два его сына погибли в Великой Отечественной. Еще один родственник сравнительно недавно работал на металлургическом заводе. И, когда в цех привели школьников на экскурсию, защитил их от брызг лавы. Ослеп. Но тоже не сдался, стал педагогом высшей школы, даже диссертацию защитил.

- А тебе когда пришла мысль вернуться к профессии художника?

- Осенью 1991 года, месяца через два после ранения. Позвонил старый друг, предложил устроить выставку прежних работ. А почему, собственно, только прежних, подумал я. И назвал новую работу «Самый длинный путь начинается с первого шага». Но тогда к кистям еще не притрагивался, работал пером и тушью. Только на пятнадцатой картине увидел цвет и понял, что я владею краской, а не она мной. Собственно, и по жизни так должно быть у каждого человека, иначе все неудачи можно на судьбу списать, как будто он, человек, тут ни при чем.

Знаете, чему я больше всего радовался за последние годы? Когда на конкурсе художников имени Куинджи получил звание лауреата. Не самому лауреатству, а тому, что конкурс проходил под девизами и жюри не знало, что среди авторов есть незрячий.

- Тебе сейчас сны снятся?

- Еще какие! Яркие, цветные, звонкие, даже с запахами. Я часто теряюсь – где сон, где реальность. Не думаю, что Бог дал человеку просто так треть жизни проспать. Поэтому я сны обдумываю, выуживаю из них информацию, сюжеты, даже гуляю по ним. Это раньше мои сны были похожи на фильмы ужасов, а с тех пор как вернулся к рисованию (по специальности ведь я дизайнер), вполне могу ими управлять. По сну можно быстрее перемещаться, чем на машине, попасть в нужное место и видеть, что захочешь.

- Твоя картина «Тема сна» - об этом?

- Я этот сон регулярно вижу: на большом пустыре – арка с воротами. Забора вокруг нет, но обойти эту арку я почему-то не хочу. Иду прямо под нее и будто вступаю в другое знание, состояние. Это некий ритуал, потому что дальше сон заканчивается и я понимаю, что все идет правильно, что бояться нечего.

- Почему ты заговорил о страхе? Ты же не побоялся накрыть собой мину.

- Если идешь по тонкому льду, то боишься провалиться. А есть люди, которые ходят по траве, и травинки под ними не гнуться. Нас с детства приучили, что огонь жжет, лезвие режет – это обыкновенный страх. Когда я сажусь за стол работать, у меня нет страха, что я не так нарисую, как надо. Срабатывает внутреннее зрение. Я не только знаю, в каком месте у меня находится нужная краска, а вижу все пространство картины. Будто телевизор включил – сначала на нем рябь, полосы, а потом возникает четкая картинка. Это и есть внутреннее зрение, дальше мне никакой поводырь не нужен.

Меня часто спрашивают, как другие органы реагируют на то, что я перестал видеть. Предлагают что-то понюхать, пощупать. Но за девять лет после ранения я не стал по-другому ощущать запахи, звуки. Получаю всю информацию через внутреннее зрение. Подсказка, совсем небольшая, нужна, но потом это сжатая информация расползается в сознании, как лужица на полу.

Мне ведь всякое предлагали – и книги с выпуклым шрифтом, и собаку-поводыря, и палку. А я предпочитаю красивых девушек. Уверен: когда инвалиды растворяются среди полноценных людей, они лучше себя чувствуют, чем объединившись в артель. Поэтому я и зарабатываю себе на хлеб самостоятельно. Конечно, можно попросить деньги для выпуска комплекта открыток у спонсора. Но если и получишь десятую часть требуемой суммы, то все равно будешь чувствовать себя униженным и долго ходить с их рекламой на лбу.

У меня много всяких «корочек» российских и украинских творческих союзов. Вот если бы мне английская или испанская королева вручила какой-нибудь орден, чиновники, уверен, с гордостью говорили бы, что это они меня вырастили. Но пока квадратный метр выставочной площади в Москве стоит полсотни баксов добывать эти деньги тоже приходится самому. Поэтому я и говорю до свидания тем, кто пытается меня учить, в какой технике работать, какие темы и краски выбирать, почем продавать свои работы. Сейчас из двухсот пятидесяти картин у меня осталось только пять. Наверное, я выгляжу неуживчивым, но директоров я не любил еще со школы. Зато всегда ценил друзей. У меня для них всегда есть время, хотя работаю 10 – 12 часов в сутки.

- Не я один обращал внимание на библейскую афористичность твоих предисловий к картинам, особенно в серии «Житель планеты Ди»: «Моя броня и кольчуга подарены Спасителем», «В бою крещен и не побежден». Есть ли в твоей жизни религия?

- Я – христианин, но не ортодоксальный. Не люблю теорий, которые не работают. Не люблю людей, которые хватают за локти и пугают концом света. Вся моя религия – это моя жизнь. Живая жизнь. Если это кому-нибудь полезно и интересно – смотрите мои картины. А для себя я уже давно решил: нужно учиться давать людям то, зачем они к тебе приходят.

(Александр Чепалов. соб. корр. «Труда» ХАРЬКОВ)


«Последнее, что я видел, — как начинает взрываться мина. Дальше — провал. Я превратился в большой колокол, язык которого ударил мне лицо. Услышал гулкий звон и увидел окровавленного человека, уткнувшегося лицом в землю. Кто-то попытался приподнять его. Я закричал: «Не трогайте, ему будет больно!» Голоса моего не было слышно. Потом я влетел в свое тело...»

Самый длинный путь начинается с первого шага

Художник Дмитрий Дидоренко

Говорят, подобные ощущения переживает человек в состоянии клинической смерти.

Трагедия произошла летом 1991 года в окрестностях Харькова. 23-летний Дмитрий Дидоренко с группой «Поиск» участвовал в перезахоронении останков воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Немецкая мина взорвалась практически в его руках. Получив тяжелейшее ранение, он все-таки выжил, но полностью потерял зрение. «Иногда мне кажется, что он видит, — сказала мне мама Дмитрия. — Однажды, когда мы вышли на улицу и осторожно переходили дорогу, он произнес: «Только что проехали зеленые «Жигули». Я повернула голову в сторону удаляющейся машины — она была зеленого цвета».

Слепота — беда для любого человека. Но как дальше жить незрячим ему, выпускнику Харьковского художественно-промышленного института, фанатично увлеченному акварелью и успевшему написать более 700 пейзажей родного Харькова? Первая мысль была — сесть за мемуары. Но что такого особенного мог поведать людям в свои неполные 23 года молодой художник? Ведь он только и умел что писать картины. И он решил снова взять в руки кисть.

Художник Дмитрий Дидоренко. Городской пейзаж

Свою первую работу — «Самый длинный путь начинается с первого шага» Дмитрий сделал в черно-белых тонах. За ней последовало еще 14 черно-белых картин, и только пятнадцатую он рискнул написать в цвете, разработав при этом сложнейшую систему, которая позволяла ему ограничивать цветовую палитру и не выходить за рамки написанного, попадая кисточкой в точно обозначенное место.. Есть работы, в которых он использовал до 1000 оттенков. Это невероятно, но факт. За двенадцать лет слепой художник создал более 300 работ. Почти мгновенно они разлетелись по свету. Дмитрий Дидоренко стал не только национальным достоянием Украины — его имя внесено во Всемирную энциклопедию искусств как имя мастера, открывшего свой стиль в живописи.

Художник Дмитрий Дидоренко. Дикая пасхальная яичница

В августе нынешнего года в Центральном доме художника в Москве была развернута экспозиция, которая сразу стала столичной сенсацией. «Феномен» Дидоренко, или Воля к жизни» — назвали ее организаторы. Зрители, истосковавшиеся по красоте, были покорены чистотой и искренностью чувств, пронизывающих полотна. Специалисты, не делая скидок на недуг художника, с академической въедливостью рассуждали о его манере письма и творческом новаторстве. И те, и другие, попав под обаяние живописца, пытались раскрыть тайну его воздействия.

А тайна, как оказалось, проста: прежде чем взять в руки кисть, Дмитрий пишет аннотации к будущей картине, а точнее — притчи или эссе, будто подтверждая библейскую истину: «В начале было Слово». Слово, соединенное с живописным образом, и создают ту удивительную гармонию, что находит живой отклик в человеческих душах.

«Лишь рука Твердого свалит тот Дуб, который нужно; Только Мудрого глаз рассчитает окно, где Свет его не оставит. А Щедрому Бог всегда даст, чем поделиться», — пишет художник.

Произведения Дидоренко необычны — это картины-раздумья, картины-предупреждения, картины-обереги. Да, да, именно обереги. Иначе как объяснить, например, историю, приключившуюся с его работой «Глубокое окно»? Автор изобразил витражное окно, а в нем — Георгия Победоносца, повергшего Змия. Картина приглянулась одному бизнесмену, он купил ее, повесил в офисе и... через месяц в здании, где размещалось несколько фирм, случился пожар. Каково же было удивление владельца картины, увидевшего последствия неожиданного бедствия. Лопнуло стекло, дотла сгорела рама, обрамляющая произведение, но нетронутым был св.Георгий. Мало того, имущество, находившееся за картиной, тоже не было задето пламенем. Будто кто-то прочертил в пространстве волшебной палочкой, отметив границу для буйства огненной стихии. Полностью выгорели все соседние помещения, но имущество фирмы, расположенное позади картины и будто оберегаемое ею, сохранилось. Уцелели столы, компьютеры, деньги. Что это? Случайное совпадение или результат магического воздействия «волшебных слов», написанных художником к этой работе? Вот фрагмент этого текста: «Мой клинок — знание. Моя броня и кольчуга подарена Спасителем. Мой конь — сила моего будущего».

Большинство работ Дмитрий соединяет в серии и циклы, связанные общей идеей или темой. Одна из таких серий получила название «Житель планеты ДИ».

— Это картины, вытащенные из сна и перенесенные на холст, — объясняет сам автор.

К первой работе серии — «Туман в ущелье озера ДИ» он написал такое «предисловие»: «Утром шестого февраля снился мне сон. Туман клубится в урочище и, проскальзывая над верхушками елей, ползет над озером. Все было там, внизу. Я пригубил солоноватую водицу из бутылки с широким горлышком и оставшейся водой из озера того стал картину писать Теперь же она смотрит на вас. А вы — на тот пейзаж. Все в нашей жизни настолько просто, насколько вы готовы душой принять сей глоток. Пейте, не бойтесь! Красота, если она истинна, не отравит. ДИ».

Другую работу художник назвал «Скифское зелье». Один из жителей Керчи, побывавший на вернисаже в Центральном доме художника в Москве, долго и внимательно рассматривал эту картину, а потом сказал: «Удивительно. Как поразительно точно художник отобразил окрестности Керчи. Ведь именно там, в степях, как свидетельствует история, некогда жили скифы».

Планета ДИ, придуманная и воссозданная Дмитрием Дидоренко, разнообразна и многолюдна. Там есть даже свой театр. Можно было бы припомнить Шекспира с его знаменитым определением, что театр — это жизнь, а люди в ней — актеры. Но свою картину «Театр белого жеста» Дмитрий предвосхищает другой мыслью: «Играйте в любви. Играйте. Но не с ней. Ведь ряженые суфлеры не дремлют, а истинные не выжили. Они бережно за руку выведя! нас к свету и оставили, но не бросили. ДИ». Все тексты он подписывает просто ДИ. Возможна, получилось случайно - от первого слога фамилии, а оказалось почти символично. «Это слово звучит как музыка, в нем слышится мелодичный звон колокольчика», — говорят друзья. Действительно, похоже. А художник говорит, что для него звон колокольчика - как журчание чистого родника.

Главной ценностью жизни, ее смыслом Дмитрий Дидоренко считает любовь, в высшем ее проявлении. Любовь воспевает он в своем творчестве, пытаясь «достучаться» до каждого. Вот что написал он к картине «Знамение»: «Вселенная так чудесно устроена, все живое — творение высшего искусства! Не покрывайте все это дымом зла. Хватит всем. Все — Ваше. Закройте дверь в руины. Я делюсь с каждым из Вас».

Он искренне и щедро делится с каждым, кто смотрит его творения, теплом души и поистине бездонной добротой. Может, поэтому его картины не оставляют людей равнодушными — оптимистам они добавляют жизненной энергии, а пессимистам помогают вновь обрести веру в себя.

Искусствоведы называют его стиль «магическим реализмом». Преодолевая удары собственной судьбы, Дмитрий научился ценить счастье каждого мига и. невзирая на тяжкий недуг, сделал свой выбор: жить, а не существовать, управлять своей судьбой, а не подчиняться ни ей, ни слепому случаю. Он продолжает жить интересной, полнокровной жизнью, творя прекрасное.

— Я владею краской, а не она мной. Просто раскладываю перед собой тюбики. И так получается, что беру краски, которые никогда не повторяются. И является чудо, — объясняет художник.

Для меня это чудо явилось серией «Золотая Москва» с картиной «Открытые возможности». Знатоки насчитали в ней 465 оттенков. Глядя на нее, я поняла, что этот незрячий человек открыл мне мой город, прекрасный и любимый, заставив по-новому ощутить его волшебный свет, почувствовать мощь его древних стен и куполов, очарование старинных бульваров, «услышать» малиновый звон его колоколов.

На его полотнах нет черных красок. Даже войну он рисует в светлых тонах. На одной из работ «военного цикла» художник написал розовый танк, а рядом с обгоревшей верхушкой березы пробиваются маленькие зеленые листочки. Это значит, что в сердце мастера нет места ненависти и злобе.

Дмитрий совершенно не выносит жалости и никому не позволяет себя жалеть. Его постоянный спутник — юмор. С легкой иронией размышляет мастер в своем эссе к работе «Русские отдыхают»: «Как отдыхают русские? Тот, кто работает со стоном, отдыхает с охом. А кто в близости с женщиной или перед этим смертельно устает — не русский человек. Разве он может отдохнуть? И вообще, что такое — может? Там, где русские, там фейерверки, цыгане, ананасы, куропатки, «белый мускат» и... Совершенно случайно в кустах оказывается рояль. Она любит музицировать, он — петь. В какой-то степени. ДИ». Подчеркивая широту русской души, художник вспоминает о том беспечном времени из другой жизни — до трагедии, когда он и сам кутил на дружеских пирушках с художниками, где веселились от души, не жалея денег, вырученных за проданные работы.

Лиризм и поэтика души пронизывают строчки, написанные мастером к работе «Кофейные страсти» из серии «Желание»: «Скользит нежная музыка. Сквозит приятный запах жареных зерен. За чашечкой можно выболтать все Сколько сыров и шоколада «повисло» в желании. Лишь бы не на ушах. Различайте в мишуре зерна истины. Загребайте туфелькой тепло и пахучие «желанки». Не варитесь в своих страстях - варите их сами, добавляя нежность, ласку и любовь по вкусу. ДИ».

Художник уверен, что обязательно наступит такое время в его жизни, когда он полностью прозреет. Возможно так говорит он о прозрении души. Пока продолжает писать «мемуары» на холсте, пытаясь разобраться в тайна: бытия.

Народная молва быстро разнесла по свету историю о «феномене» Дмитрия Дидоренко. Многие обращаются к нему за советом и помощью. И Дмитрий всегда находит необходимые и важные слова для людей, нуждающихся в поддержке и одобрении.

Над картиной «Департамент солидного имиджа» художник работал больше месяца. «Солидность — в чувстве меры, — написал он, представляя зрителю это полотно. — Чувство меры обогащает умением делать паузы. Откажитесь от постоянного чувства вины. Замените его на чувство ритма. И вам не придется извиняться. А значит и делать досадные ошибки. Научитесь давать людям то, зачем они к вам приходят».

В его текстах всегда есть ключ к решению любой житейской проблемы. Но если вдуматься, то нетрудно понять, как многие из них мелки и незначительны. Особенно в сравнении' тем, что приходится преодолевать самому Дмитрию. А может, преодоление и рождает мудрость? «Не придется работать локтями, где путь открыт, а с чист перед настоящим человеком… Шагай. Не бойся», — призывает он в картине «Дневники на обочине». Сам он так и шагает по жизни: не боясь оступиться, делает следующий шаг.

Художник Дмитрий Дидоренко. Пресс-конференция